Однако епископ долго не возвращался, а бутылка вина стремительно пустела. Всё сложнее Роберту было отвлекать монахиню: он был очень пьян, и с каждым новым глотком его язык развязывался всё больше. Маргарита стала задавать наводящие вопросы, которые одурманенный разум палача не в силах был игнорировать.


– …И вот наконец они схватили вампира! – едва выговорил Роберт заплетающимся языком.
– И что же дальше? – спросила девушка настороженно.
– А дальше мы хитростью попытались выяснить, кто рассказал ему о паломничестве, дав понять, что его сообщница… – палач язвительно засмеялся, – сделала это по приказу епископа. Но вампир почему-то не проговорился. И тогда мы решили его убить!..
– И что?! – Маргарита уже перешла на крик: эти мерзавцы оклеветали её перед Виктором.
– А ничего! – сокрушённо ответил Роберт. – Этот зверь оказался совершенно неуязвимым. Мы перепробовали всё…
– И что же? Стало быть, он… ушёл? – с надеждой спросила девушка.
– Что Вы! Как же, «ушёл»! Не на тех напал! На Восточном Холме он… – еле проговорил мертвецки пьяный палач. – Я лично в своё время те цепи выковывал… Пускай он в них… ха-ха… рассвет встречает!
Рассвет. Солнце. Единственное смертоносное оружие для Виктора. Маргарита с ужасом посмотрела в окно: небо уже начало едва светлеть – до восхода оставалось меньше часа.
– Поздно! Нет! – отчаянно вскрикнула девушка, убегая прочь из оружейной комнаты.
Надеясь обогнать время, она бросилась в сторону Восточного Холма.



Сколько крови должен выпить вампир перед сражением, чтобы победить целый взвод солдат, вооруженных до зубов? Скольких человек ради этого он должен убить, не потратив сил? Эти сумбурные мысли роились в голове Виктора, пытаясь вернуть его из забытья.


В висках стучало, ноющая боль безжалостно терзала всё тело. Наконец, вампир пришёл в себя, медленно осознавая, что с ним произошло. Засада, устроенная епископом, сработала великолепно. Одного стремительного прыжка оказалось мало: солдаты виртуозно метнули цепи, остановившие Виктора в самую последнюю секунду. Его когти лишь поцарапали лицо жертвы. Больше он ничего не смог сделать – солдат было слишком много.


Больнее всего в эту минуту было думать о Маргарите. Неужели она всё время лгала? И она знала о готовящейся засаде!.. Но нет, она не могла предать!.. Или могла?..
Виктор попытался сдвинуться с места, но тяжёлые цепи надёжно удерживали его между двух огромных деревьев, к которым он был прикован.


В лучшие времена вампиру ничего не стоило одним движением разорвать оковы, но сейчас он был голоден и сам потерял много крови. Тщетно пытаясь выбраться, он вдруг заметил, что небо посветлело.


До рассвета оставалось несколько минут. Не разбирая дороги, Маргарита бежала к Восточному Холму. Встречный ветер сорвал с неё головной убор; колючие ветви кустарников царапали кожу и рвали одежду. Но девушка продолжала бежать.


Восточный Холм был уже совсем близко, но безжалостное, испепеляющее солнце уже вышло из-за горизонта.


Виктор впервые в жизни видел рассвет, и впервые смотрел в глаза смерти, от которой нельзя было убежать – не позволяли цепи.


Маргарита была уже у подножия холма. Она не смотрела под ноги – её взгляд был прикован к вершине. Силы покидали девушку, глаза застилала пелена слёз. В конце концов, она споткнулась и упала на твёрдую землю, разбив колени в кровь. Подняв голову, она увидела полыхающий огонь среди деревьев на вершине холма. И тогда душераздирающий крик Маргариты, полный отчаяния и безысходности, прорезал тишину округи. Несчастная девушка всей душой желала, чтобы солнце остановилось, чтобы время повернулось вспять.


Она готова была отдать всё на свете лишь за то, чтобы грозовые тучи обложили небо, закрыв собою смертоносный свет. Но, вопреки всем мольбам, погода не пожелала измениться, а жестокое время безвозвратно ушло. Яркое пламя на вершине холма означало только одно – Виктор погибает.


А Маргарита продолжала взбираться на холм. Далеко позади себя она услышала звуки погони – епископ и его стража преследовали монахиню. Но Маргарита не боялась быть настигнутой – она сама избрала этот путь, и решила пройти его до конца.
Наконец девушка оказалась на вершине холма, но её ждала лишь выжженная земля между огромных деревьев с обгоревшей корой. Горы пепла когда-то были самым близким человеком для несчастной, одинокой монахини.
– Всё кончено! Его больше нет! – прошептала Маргарита. Из её глаз бушующим потоком брызнули горькие слёзы…

Это были обугленные кости руки с длинными пальцами, на которых местами сохранились фрагменты кожи и заострённых ногтей. Рядом лежала тяжёлая цепь. Земля вокруг была покрыта запёкшейся кровью.


Видя это ужас, хотелось кричать, но нахлынувшие рыдания перехватили дыхание, и с губ срывались лишь прерывистые всхлипы. Маргарита упала на колени, дрожащей рукой прикасаясь к обгоревшим останкам. Когда-то эти пальцы нежно ласкали её лицо – и как чужды и непривычны были ощущения теперь!


У девушки был кинжал, который она захватила в оружейной комнате тюремной башни. С помощью него она надеялась сломать замки цепей, но теперь он был бесполезен – Маргарита не успела оказаться на холме до рассвета. Ей не хватило именно того времени, в течение которого палач Роберт безжалостно медлил. Он знал, что разговаривает с сообщницей вампира, поэтому и тянул время – только теперь монахиня поняла это. С яростью Маргарита вонзила кинжал в землю.


С каким наслаждением она бы разрезала этим лезвием горло палача! А как бы насладилась потоком крови из груди епископа! Разве может такой жестокий тиран служить Богу? Достоин ли он вообще жить? А Виктор никогда не убивал невинных людей, чтобы утолить жажду крови. Так кто же из них двоих более человечен?!
Но что может сделать этот ничтожный клинок против сокрушительных мечей телохранителей Даниэля? Рискнуть напасть – значит быть немедленно обезоруженной, и вот тогда Маргариту замучают до смерти: она знала, каким нечеловеческим пыткам подвергал епископ своих жертв.
Другого выхода не оставалось – в любом случае монахиню ожидает смерть.
Дым пожара рассеялся, но перед глазами всё ещё стоял туман: слёзы продолжали бежать по щекам нескончаемым потоком. Маргарита поднесла к губам свои ладони, покрытые прахом её возлюбленного, и неслышно прошептала:
– Прости меня…


Но в ответ девушка услышала лишь тревожные порывы ветра и яростный топот копыт совсем близко.
– Вот она! Взять её! – раздался голос епископа. Он явился сюда за монахиней, чтобы вершить своё правосудие, утолить жажду расправы.


Маргарита направила кинжал в сторону своих преследователей, но телохранители Даниэля немедленно обнажили мечи.


– Я приговариваю тебя к смерти за преступление против церкви! – провозгласил епископ. – Покайся в своих грехах, чтобы облегчить свою участь!
Монахиня знала, что означает эта фраза – именно с неё тиран начинал свои бесчинства: он подвергал арестованного жестоким истязаниям, чтобы тот признался во всех своих грехах, потом его пытали до тех пор, пока несчастный не признается и в тех преступлениях, которые не совершал. В конце концов, жертва умирала на столе пыток.
«Но нет, только не он! – подумала девушка. – Перед этим убийцей я ни в чём не виновна. Только перед Виктором – в его смерти».
– Ты не получишь меня! – решительно воскликнула монахиня, вонзая кинжал себе в грудь, тут же вытащив его, чтобы ускорить свою смерть. Кровь мгновенно залила всё вокруг.


«Теперь мы всегда будем вместе», – подумала Маргарита. Она умирала на том же месте, где заживо сгорел её возлюбленный.


– Что ж, она не пожелала покаяться! – сурово произнёс Даниэль. – Самоубийце нет искупления грехов. И похорон ей не будет. Сбросить тело в пропасть!
Стражники немедленно исполнили приказ епископа.