Глава 1

Я решила, что сама смогу разобраться с трупом. Именно это решение едва не погубило меня.
Мы, кто в силу своей профессии постоянно сталкивается с тем, насколько хрупко и бренно человеческое тело, очень близко знакомы со смертью. Причем с каждым днем это знакомство становится все более тесным. Для большинства людей процесс отделения души от тленного тела, состоящего из костей, мышц, жира и сухожилий, окутан покровом тайны. Для нас же и сама смерть, и процесс разложения постепенно, но неотвратимо становятся все более понятными. Мы начинаем постигать их истинную сущность с того самого момента, когда на вводном уроке по анатомии впервые оказываемся в анатомическом театре и видим белую простыню, под которой угадываются контуры человеческого тела, лежащего на сверкающем столе из нержавеющей стали.
За годы учебы и работы я видела, осязала, обоняла и даже слышала смерть несчетное количество раз. Ведь это только кажется, что смерть безмолвна. Когда начинается процесс распада, трупы часто издают ни на что не похожие, тихие, шуршащие звуки. Постепенно я привыкла к смерти и меньше всего боялась, что она вдруг обретет телесное воплощение и взглянет мне прямо в лицо.
Однажды на каком-то застолье в пабе, во время которого живо обсуждались достоинства и недостатки различных детективных историй, кто-то спросил, как бы я отреагировала, если бы вдруг человек, который считался мертвым, ожил на моих глазах. Я прекрасно поняла, что имел в виду мой собеседник, с улыбкой задавший этот идиотский вопрос, и ответила, что не знаю, но время от времени размышляла на эту тему. Как бы я себя повела, если бы некий гипотетический труп ожил и застал меня врасплох? Что взяло бы верх – профессиональная бесстрастность или обычный испуг? Что бы я стала делать? Проверила пульс и наличие других признаков жизнедеятельности, автоматически оценивая состояние тела и окружающую обстановку, или завопила от ужаса и бросилась наутек? И однажды наступил день, когда мне представилась возможность проверить это.
В то утро, залезая в кабину взятого напрокат мини-экскаватора, я заметила, что начал накрапывать дождик. Он был очень легким, почти приятным, но сгущающиеся темные тучи недвусмысленно намекали, что этим дело не ограничится. Даже в начале мая здесь, на севере, редкий день обходится без сильного ливня. У меня мелькнула мысль, что в дождь заниматься земляными работами небезопасно, но я отогнала ее и завела мотор.
Завалившись на правый бок, Джейми лежал на склоне холма примерно в двадцати метрах от меня. Две его ноги были вытянуты, а две других нелепо оттопыривались, и их копыта неподвижно повисли в воздухе почти в полуметре от земли. Если бы он спал, эта поза выглядела бы забавной, но сейчас она казалась жуткой в своей несуразности. Жужжащие мухи роились вокруг его головы и хвоста. Разложение уже началось, и я понимала, что с каждой минутой этот разрушительный процесс будет набирать силу. Невидимые невооруженным взглядом бактерии начнут жадно пожирать внутренние органы Джейми. Мухи отложат яйца, которые через считаные часы превратятся в личинки, и те начнут вгрызаться в его мертвую плоть. Кроме того, я не могла не заметить сороку, которая сидела на изгороди, переводя настороженный взгляд с Джейми на меня и обратно.
Проклятой птице не терпелось добраться до его глаз, до его прекрасных, нежных, карих глаз. Не было никакой уверенности в том, что мне удастся самостоятельно похоронить Джейми, но просто сидеть и наблюдать отвратительное пиршество сорок и личинок на мертвом теле моего лучшего друга я тоже не могла.
Я потянула на себя рычаг газа, и двигатель взревел, набирая обороты. Нащупав рукоятки, контролирующие гидравлические поршни, управляющие гусеницами, я нажала на них. Экскаватор резко дернулся вперед и начал медленно ползти вверх по склону, который становился все круче.
Я прикинула, что понадобится вырыть довольно большую яму, не менее двух, а то и двух с половиной метров глубиной. Джейми был крупным конем – длинным и высоким в холке. Значит, мне предстояло выкопать изрядное количество земли. И это при том, что склон был крутым, погодные условия далеко не благоприятными, помощи ждать было неоткуда, а весь мой опыт вождения экскаватора сводился к двадцатиминутному уроку на станции по прокату сельскохозяйственного оборудования. Все это заставило меня задуматься над тем, не лучше ли дождаться приезда Дункана, который должен был вернуться домой в течение ближайших суток. Нахальная сорока насмешливо покосилась на меня и боком начала перебираться по изгороди поближе к Джейми. Стиснув зубы, я снова ухватилась за рычаги управления.
Положив красивые, печальные морды на ограду, Чарльз и Генри наблюдали за мной из загона, который находился немного правее. Не верьте людям, которые считают лошадей глупыми созданиями! У этих благородных животных есть душа. Направляя экскаватор вверх по склону, я чувствовала, что Чарльз и Генри разделяют мою боль.
В двух метрах от мертвого тела Джейми я остановилась и выпрыгнула из кабины.
Спугнув часть мух, у которых хватило совести временно оставить в покое так привлекавший их труп, я опустилась на колени и погладила черную гриву. Десять лет назад, когда Джейми был еще совсем молодым, а я работала штатным врачом в больнице святой Марии, меня бросил любимый. Тогда это казалось концом света. Мое сердце было разбито, и я решила залечивать душевные раны в Уилтшире, на ферме родителей, где и находилась конюшня, в которой держали Джейми. Услышав звук мотора моей машины, он высунул голову из денника. Я подошла к нему, нежно погладила и прижалась щекой к теплой морде. Полчаса спустя мы все еще стояли в той же позе, и хотя нос Джейми был совершенно мокрым от моих слез, он ни на сантиметр не сдвинулся с места. Наверное, если бы он мог обнять меня и прижать к груди, то именно так бы и сделал.
Джейми, мой красавец Джейми, быстрый как ветер и сильный как тигр! Наступил роковой час, когда твое большое доброе сердце перестало биться, и последнее, что я могу для тебя сделать, – это вырыть глубокую яму, будь она проклята.
Забравшись в кабину, я снова взялась за рычаги. С первого раза мне удалось наполнить черпак лишь наполовину, но для начала это было совсем неплохо. Опорожнив ковш, я опустила его вниз. На этот раз он глубоко вгрызся в землю и, когда я его подняла, был до краев наполнен слежавшимся темно-коричневым торфяным грунтом. Когда мы с Дунканом впервые приехали в наш новый дом, он в шутку сказал, что если его бизнес не заладится, он всегда сможет переключиться на добычу торфа, который покрывал здешнюю почву сплошным слоем толщиной от одного до трех метров. Это только усложняло мою задачу. Рыть могилу в плотном торфяном пласте было чрезвычайно тяжело, даже при наличии экскаватора.
Но я не сдавалась и продолжала копать.
Через час сгустившиеся тучи все же пролились дождем, сорока наконец улетела, а глубина ямы уже была более полуметра. Я в очередной раз опустила ковш и внезапно почувствовала, что он за что-то зацепился. Выглянув из кабины, я попыталась рассмотреть неожиданную помеху, но это оказалось практически невозможным, поскольку начавшийся дождь превратил землю в густое, вязкое месиво. Немного приподняв ковш, я предприняла вторую попытку. Там, внизу, определенно что-то было. Опорожнив черпак, я подняла его до упора, выбралась из кабины и подошла к краю ямы. Ковш экскаватора наполовину вытянул из земли какой-то довольно большой предмет, завернутый в потемневшую от долгого пребывания в торфяном грунте ткань. Я уже собиралась спрыгнуть вниз и рассмотреть находку поближе, но вовремя сообразила, что остановила экскаватор в опасной близости от ямы. К тому же намокший торф по ее краям отяжелел и начал осыпаться вниз.
Нет, эта мысль была явно неудачной. Мне совсем не хотелось оказаться погребенной под толстым слоем мокрой от дождя земли, да еще и придавленной сверху полуторатонным мини-экскаватором. Снова забравшись в кабину, я отъехала метров на пять, выключила двигатель, вылезла из кабины и вернулась к незаконченной могиле.
На этот раз я все же спрыгнула вниз.
Внезапно как-то сразу потемнело, воздух стал неподвижным. Я больше не ощущала порывов ветра, и даже дождь, казалось, почти прекратился. Наверное, ветер немного разогнал тучи. Кроме того, со стороны залива больше не доносился рокот прибоя, и не было слышно шума машин, которые иногда проезжали неподалеку. Я была на дне ямы, одна, отрезанная от мира, и мне это совсем не нравилось.
Дотронувшись до ткани, я по текстуре сразу поняла, что это лен. Правда, после пребывания в торфе он приобрел насыщенный коричневый цвет, но переплетение нитей осталось неизменным. Приглядевшись внимательнее к обтрепавшимся краям, я заметила, что ткань разрезана на довольно широкие, сантиметров по тридцать, полосы, которыми обернут какой-то предмет характерной формы. Довольно толстый на конце, он резко сужался и почти сразу снова расширялся. Выступавшая из земли часть была примерно в метр длиной, и еще почти столько же предстояло откопать, чтобы все-таки определить, что это такое.
«Место преступления, – услышала я незнакомый голос, отчетливо прозвучавший в голове. – Здесь нельзя ничего трогать. Следует немедленно сообщить в полицию».
«Прекрати, – оборвала я непрошеного советчика. – Хороша я буду, если вызову полицию, чтобы они обследовали сверток старого тряпья или останки чьей-то собаки».
Я присела на корточки. Ноги все глубже увязали в толстом слое жидкой грязи. Капли дождя стекали по моим волосам, заливая лицо. Взглянув вверх, я увидела, что дождевые тучи снова затянули небо. И хотя в это время года солнце садилось не раньше десяти вечера, мне показалось, что сегодня оно уже вряд ли проглянет сквозь эту безнадежную серую пелену. Я снова посмотрела на завернутое нечто, лежавшее у моих ног. Если это собака, то необыкновенно крупная.
Я старалась не думать о египетских мумиях, но не могла не заметить, что моя неожиданная находка явно имеет очертания человеческого тела. К тому же ее очень тщательно перебинтовали широкими полосами льняной ткани. Вряд ли кто-нибудь стал бы так стараться из-за кучи старого тряпья. А из-за любимой собаки? Возможно. Вот только форма свертка ничем не напоминала собаку. Я попыталась просунуть палец между полосами, но ничего не получилось. Они настолько плотно прилегали друг к другу, что отделить их можно было лишь с помощью ножа. А это означало, что мне нужно вернуться в дом.
Выбраться из ямы оказалось гораздо сложнее, чем спрыгнуть в нее, и, когда моя третья попытка не увенчалась успехом, я ощутила панический страх. В другой ситуации история о том, как человек пытался вырыть себе могилу, но обнаружил, что та уже занята, показалась бы анекдотической. Но сейчас мне было не до смеха. Наконец, с четвертой попытки, я все же вылезла из ямы и побежала к дому. У дверей черного хода я остановилась и уже собиралась войти, когда сообразила, что мои сапоги по самую щиколотку покрыты толстым слоем черного, мокрого торфа. Справедливо рассудив, что после всех событий и переживаний сегодняшнего дня мне вряд ли захочется заниматься еще и мытьем полов, я направилась к небольшому сараю. Оказавшись внутри, я быстро стянула грязные сапоги, надела старые кроссовки, нашла небольшой садовый совок и только после этого вернулась в дом.
Висевший на стене кухни телефон, казалось, подмигнул мне. Но я решительно повернулась к нему спиной и, достав из выдвижного ящика рифленый нож для нарезки овощей, направилась к тому месту, которое мое подсознание уже окрестиломогилой.
«Яма, – упорно повторяла я про себя, стараясь изгнать из своих мыслей это страшное слово. – Это всего лишь яма».
Спрыгнув вниз, я снова присела на корточки и довольно долго рассматривала свою находку. У меня было странное чувство, что я собираюсь ступить на непроторенный и опасный путь, а после того, как сделаю первый шаг, дороги назад уже не будет. Моя жизнь изменится кардинальным образом, и совсем не обязательно к лучшему. Я даже подумывала о том, чтобы немедленно выбраться отсюда, засыпать эту наводящую страх яму, вырыть могилу для Джейми в другом месте и никогда никому не рассказывать о том, что я здесь видела. Время шло, а я продолжала неподвижно сидеть на корточках, пока совсем не окоченела. Необходимо было двигаться, чтобы хоть как-то согреться. Размяв одеревеневшие ноги, я взялась за совок.
Размокшая земля была мягкой, и мне без особых усилий удалось освободить из-под земли еще с четверть метра перебинтованного свертка. Потом я обхватила его руками в самом широком месте и осторожно потянула на себя. Раздался негромкий чмокающий звук, и сверток оказался на поверхности.
Опустив его на землю, я нашла конец, который был поддет ковшом экскаватора, и слегка потянула за верхнюю льняную полоску, пытаясь немного ослабить натяжение. Потом просунула кончик ножа между двумя полосками, аккуратно распорола верхнюю из них…
И увидела человеческую ступню.
Я не закричала. Честно говоря, я даже улыбнулась. Потому что первым моим чувством, после того как льняная полоса упала на землю, было огромное облегчение. Должно быть, я выкопала что-то вроде портновского манекена, потому что человеческая кожа просто не может быть такого цвета, как ступня, которая оказалась у меня перед глазами. Глубоко вздохнув, я с облегчением рассмеялась.
Но это продолжалось недолго.
Потому что кожа была точно такого же цвета, как льняная ткань, а та, в свою очередь, приобрела оттенок торфа, в котором находилась довольно долгое время. Протянув руку, я осторожно коснулась выглядывающей из перебинтованного свертка ступни. Она была ледяной, но, несомненно, органического происхождения. Осторожно проведя по ней пальцами, я нащупала не только проступающие под кожей кости, но даже мозоль на мизинце и небольшой участок огрубевшей кожи на пятке. Значит, это все же была человеческая ступня, приобретшая неестественный цвет в результате долгого пребывания в торфяном грунте.
Ступня была немного меньше моей, а на ногтях даже сохранился лак. Судя по этому и по изящной лодыжке, я нашла тело женщины. Должно быть, она была совсем молодой, лет двадцати-тридцати.
Я внимательно осмотрела забинтованное тело. В том месте, где по моим расчетам находилась грудь, с левой стороны побуревшая льняная ткань меняла свой цвет на более темный, почти черный. Это было большое округлое пятно сантиметров тридцати пяти в диаметре. Его появление могло объясняться лишь двумя причинами. Либо в этом месте в почве имелось какое-то специфическое вкрапление, которое изменило цвет ткани, либо пятно было еще до того, как женщину похоронили.
Тут бы мне и остановиться. Я уже увидела более чем достаточно. Нужно немедленно связаться с администрацией острова! Этим делом, несомненно, должна заниматься полиция. Но я ничего не могла с собой поделать и начала разрезать почерневшую ткань на месте непонятного пятна. Семь сантиметров, десять, пятнадцать… Наконец я смогла раздвинуть льняные полосы и увидеть то, что скрывалось под ними.