Я сразу отмечу, что никогда не находил в себе силы доводить челленджи до конца - слишком часто терял интерес в процессе, уперевшись в те или иные правила, которые лично мне казались бесполезными, скучными и существующими исключительно бессмысленного гринда ради, если не идущими в разрез с логикой и/или историей, которая складывалась. Но вот сама идея челленджей казаться интересной не перестала. Так что я наконец пришёл к решению - плюнуть на правила и слепить что-то своё, что будет устраивать меня лично. Так и появилась идея для Far from Home - с дополнительными источниками вдохновения в виде Build A City, For the Realm из тройки и Build Newcrest из четвёрки.
Сразу скажу, что «челленджем» я FFH называю очень и очень условно за неимением более подходящего слова. У меня нет полного списка строгих-зафиксированных правил, да и не будет. Зато будут моменты, которых я планирую придерживаться в игре. Сейчас их всего несколько, потому что зачем продумывать всё сразу и наперёд, а? В любом случае, по мере их появления и возможного изменения этот пост будет дополняться, чтобы самому не забыть, да и на случай, если кого-то заинтересует. А пока - это больше описание общего направления/стиля игры. Не думаю, что буду регулярно и подробно отчитываться, но вот время от времени делиться кусочками геймплея, мыслями на тему и складывающимися историями - очень даже. В любом случае - я буду рад услышать любые мысли на тему всего этого бардака.

Со словом «эльф» всегда идёт набор стереотипов-ассоциаций. Что-то непременно изящное, способное к чарам, окружённое аурой загадочности, и полного чувства собственного превосходства отчуждения. Едва ли хоть что-то из этого можно было сказать про Эйлис. Появившаяся на пороге одной из мелких ферм в землях Вероны посреди ночи, перепачканная в грязи, нескладно-тощая мелочь, которую с существами из сказок и легенд роднила, разве что, острота ушей. Обычный то ли потерявшийся, то ли брошенный, то ли осиротевший ребёнок, диковатый и нервный - таких в сложные времена всегда много шатается ненужными беспризорниками, пока не сгинут в какой канаве или подворотне окончательно. Остроухой вот повезло. Вышедший на больше похожий на звериный вой плач жилистый мужчина, пусть и был уже при своём выводке шестерых голодных ртов, взял седьмой под крышу, как раз и дав неожиданному пополнению вполне человеческое имя Эйлис. Потом, годы спустя, отмахивался на вопросы. Говорил, что год тогда урожайный был, рук не хватало, чтобы лишние помирать оставлять. Опекуном, впрочем, он оказался на удивление для тех времён заботливым. Даже для настолько диковинного, из ряда вон выделяющегося ребёнка. И дело даже не в ушах, а в том, насколько контрастировала их мелкая владелица с образом из историй. Неловкая что в движениях, что в словах, с покрытой веснушками неровной, грубоватой кожей и отдающим чем-то звериным поведением. Что и говорить про отсутствие каких-либо колдовских сил. Что ж. Может, от одного её касания цветы и не распускались, как это бывает в байках про остроухих, но в земле мелочь, к довольству приёмной семьи, возиться любила. И это с лихвой компенсировало и застенчивость в общении с теми, кто казался ей чужаками, и манеру перепроверять всё по нескольку раз, и привычку сбегать от чужих глаз куда-нибудь в поле или лес. Как раз это подкидыша и спасло в тот день.

Спокойная, неспешная жизнь, полная своих мелких бытовых забот и радостей - едва ли за ними находилось время думать о том, насколько неспокойной была обстановка вокруг Вероны - не могла продолжаться вечно. Вид горящих полей и завывающие рыдания, ждавшие по возвращению домой, послужили тому подтверждением. Её ступор прервал приёмный отец - крепко встряхнувший за плечи, обнявший на короткое мгновение и спокойным, размеренным тоном - тем, каким говорят с неразумными - говорящий садиться на коня и езжать оттуда ко всем чертям, чем дальше - тем лучше. Подкидыш в силах разве что кивнуть и растерянно вздрогнуть, когда чужие руки оторвут от земли и усадят на спину беспокойного животного. Произошедшее дойдёт до неё только потом, несколько дней спустя, когда шок наконец спадёт, а сама остроухая найдёт себя на незнакомых прибрежных долинах, далеко от дома.

Отцовский голос всё будет звучать в ушах, а ноющее от боли в мышцах тело всё так же продолжит упрямо сжимать поводья и подгонять тяжеловоза, пока тот наконец не решит, что с него хватит и не сбросит неуклюжее двуногое со своей спины где-то посреди леса. Роу всегда был болью в заднице. Вздорный, едва ли подпускающий к себе кого-то, кроме своего хозяина, вечно кусающийся, только руку протяни. И совершенно, абсолютно непривычный к тому, чтобы таскать на себе живой груз, а не телегу. Возможно Эйлис просто повезло, что окончательно животному надоело её тащить как раз там, где нашлись остатки заброшенного кем-то давно лагеря. А возможно зверюга оказалась достаточно умной, чтобы оценить обстановку. Так или иначе, но эта лесная опушка стала домом на долгие месяцы, дав так нужный сейчас покой и отдых. Лес всегда служил ей убежищем - хоть что-то типичное от эльфийского народа - и сейчас непроницаемый полог листьев над головой был единственным, что удерживало от отчаяния. Это - и потребность заботиться о себе самой, без приготовленной сёстрами горячей еды и всегда ждущей по ночам уютной постели.

И через месяцы Эйлис наконец начнёт замечать мир вокруг. Земли, на которых она себя нашла - по-своему красивы. Всё чаще и чаще она будет выходить из леса и смотреть с пригорья на то, как заходящее солнце окрашивает холмы и равнины яркими красками. Здесь жили когда-то давно - пусть сейчас от былого величия неизвестных крепостей и города при них остались только руины. В странной манере это напоминало о доме, но не тянуще-больно, а с теплом. Вид развалин наполнял чувством решительности, готовности двинуться в этой жизни вперёд. Дикость, возможно - решить обосноваться на останках давно забытого города, где на многие мили вокруг - ни одной живой души. Но остроухая всегда слабо вписывалась в чужие компании, сейчас и вовсе не представляла, как это сделать, без поддержки приёмной семьи. Больше идти ей некуда, да и терять, казалось, что нечего.
Под залитым красочным маревом небом, под ощущение тёплого летнего ветра, треплющего волосы - Эйлис решает, что она останется здесь, далеко от ужасов войны и разрушения.

Ей так и не довелось обучиться письму. Не до того, слишком уж много работы на ферме всегда было, да и не сказать, что её окружение было шибко грамотным. Теперь, годы спустя на новом месте - тоже. Возможно, отпрыск какого торговца делился бы своими невзгодами с личным дневником. Эйлис сейчас делилась своими невзгодами с Аргосом, попросту выговариваясь подобранному хищному зверю обо всём, что наболело, как раньше, в самом начале своей жизни здесь, выговаривалась бы Роу. Крупный зверь смотрит своими янтарными глазами с каким-то совсем не-волчьим пониманием и сочувственно тыкается мордой в плечо время от времени, будто и на самом деле понимает, что ему говорят, а не просто ухватывает интонации и общее настроение.

За эти несколько лет успело произойти многое. Пусть большую часть времени жизнь и была спокойной, размеренной, паршивого было много. Не больше, конечно, но ощущалось именно так. Тяжелее всего оказался конец её второго года здесь. Суровая осень, загубившая посевы раньше, чем ожидалось и долгая, холодная зима сразу следом. Чтобы хоть как-то согреться, Эйлис не гасила огня в очаге, да и сама из дома высовывалась разве что ради того, чтобы нарубить дров и позаботиться о Роу. Жизнь застыла, замёрзла, пока в одну ночь всё это морозное спокойствие не треснуло. Звериные шкуры, мешки, немногая деревянная мебель, какую удалось собрать - вспыхнули легко, быстро. Дремавшая в ногах полудикая кошка проснулась первой, разбудила укусом и умыкнула куда-то между щелей в полу. Эйлис ничего не оставалось, кроме как попытаться хоть как-то затушить бушующее пламя, пока она не метнулось вверх по деревянным балкам. Не слишком успешно - едва сама там вместе со своими пожитками и не сгорела.

Стоило выбраться из горящего дома и сбить огонь с себя - ринулась назад, под перепуганное ржание старого четвероногого друга. Не затушит - умрёт в такую зиму без укрытия. Хорошо это понимала. Усталость или нет - тело продолжало упрямо двигаться само, пока не удалось наконец разделаться с пламенем. Светало, когда она, вся в золе и копоти, пришла в себя. В почерневшем от огня доме царила полная тишина. На улице - тоже. Слишком уставшая была, чтобы тревожиться. Просто закуталась поплотнее в плащ и уснула, привалившись к стене. А как проснулась - слишком поздно уже было. Роу исчез. Только раскиданное сено у коновязи и перепутанная, едва заметная от всё падающего и падающего снега цепочка следов. Эйлис каждый день бродила по окрестностям, пытаясь найти Роу, вернуть назад, но безуспешно.

Ни от него, ни от сиганувшей куда-то кошки не осталось и следа. Эйлис осталась в одиночестве. Окончательно сдалась она уже поздней весной, просто разрыдавшись, возвращаясь домой из очередной бесплодной поисковой вылазки. Была надежда, что старый друг вдруг прибился к табуну дикий лошадей, но, увы, среди них его не нашлось.
Кажется, где-то в последний месяц лета она прибилась к своей приёмной семье. С тех пор ей тогда в этот день каждый год и устраивали небольшой праздник. Совсем как людям. Этот год был первым, когда эту дату эльфийская беспризорница встречала в полном одиночестве.
То ли на ней сказывалось произошедшее, то ли причина была в чём-то ещё, но у неё было всё меньше сил и желания что-то делать, забираться далеко от дома. Руки уже просто опустились, что ещё скажешь?

Знакомство с самим Аргосом произошло ещё давно, в первый год, когда она только уходила с той поляны у маленького лесного озёра. Он просто вышел осенней ночью к ней, отделившись от стаи. Обнюхал, даже дал коснуться своей шерсти, только чтобы сразу же после щёлкнуть зубами и предупреждающе заворчать. Уже тогда Эйлис обратила внимание, что зверь мелкий для волка и слишком уж странно, заторможено как-то себя ведущий, но сделать с этим ничего не могла. Так что просто прислушалась к намёку от леса и снялась наконец с места.

Долго он не появлялся в её жизни снова. Три года спустя, она заметила следы крови и шерсти на снегу, ведущие к старой шахте. Там он и нашёлся. Тощий, раненный и не горящий желанием подпускать к себе что-то двуногое. Может, Эйлис и была бы рада отнести его домой, только так далеко волочь сопротивляющееся животное - больше вреда обоим будет. Так что девушка просто носила зверю раз или два в неделю еды и приглядывала за тем, чтобы раны не загноились. Постепенно, зверь привыкал, подпускал к себе всё ближе. К началу весны даже вести себя, как щенок-переросток, каким по сути и был, начал, беззлобно, игриво гоняясь за остроухой по снегу.

А потом снова исчез, чтобы возникнуть почти на самом пороге снова только к середине осени. Играл себе в луже, будто так и должно быть. Уходить отказался, да и не сказать, что сама Эйлис была против компании животного. Так и остался, новым, преданным компаньоном. На удивление умным и быстро обучающимся жизни с чем-то куда менее хищным, чем он сам.