– Значит, мы сыграем свадьбу после твоей командировки, Чарльз? – спросила девушка, разливая чай по чашкам.
– Да, милая. Мне очень жаль, что так случилось. Это было неожиданное предложение.
– Я все понимаю, тебе не стоит оправдываться. Тем более, деньги нам совсем не помешают. Ты ведь говорил, что тебе предлагают за репортажи, что ты сделаешь в этой поездке, немалое вознаграждение.
– Да, это успокаивает, – грустно улыбнулся Чарльз.



– Прихвати зонт, там ливень, дорогой.
– Ничего, обойдусь, Эмма, у выхода из дома меня уже ждет такси, я не промокну.

Укоризненно взглянув на возлюбленного, Эмма лишь добавила:
– Пиши письма, я буду скучать по тебе.
– По мере возможности, – сухо ответил Чарльз.

Выйдя за двери их с Эммой небольшого дома, мистер Смолл направился к поджидавшему его автомобилю. Дождь действительно лил как из ведра, мутными каплями скатываясь по стеклу автомобиля. Тусклый свет из окон зданий, мимо которых ехала машина, время от времени освещал салон. И вот перед глазами уже ворота вокзала, поезд отправляется поздним вечером и едет до точки назначения всю ночь.






Мистер Чарльз Смолл пишет первое письмо своей прекрасной Эмме. Он не отправит его сейчас. Быть может, он не отправит его никогда. Но сейчас ему просто необходимо что-нибудь написать.

«Дорогая Эмма,

я уже начинаю скучать по тебе, осознавая, как долго тебя мне не удастся увидеть. Как жаль, что не было возможности взять тебя с собой. Но уже поздно что-то менять или думать о другом ходе событий, поезд мой уже тронулся с места и мерно покачиваясь идет по рельсам. Конечно, интересно побывать в столь необычном месте как Миднайт Холоу, но я слышал, что там происходит множество странностей, с которыми мне совершенно не хотелось бы столкнуться, пусть бы даже и доплатили за репортаж о них. Я не перестаю надеяться на то, что ничего плохого не случится, несмотря на мои дурные предчувствия. Я знаю, ты не веришь в них, думаешь, что все обязательно будет хорошо. Хотелось бы мне быть таким же оптимистом, любовь моя. Однако, что такого может быть в этом городе, раз все остальные отказались ехать даже в команде, ничего уж не говоря о поездке в одиночку? Нет, Эмма, что-то там нечисто.
На этом я прерываюсь. Чувствую, что поезд тормозит. Кажется, мы приехали, наш путь окончен. Множество тысяч километров пролетели незаметно, мне кажется, будто мы только тронулись с места, а мы уже тут, в Миднайт Холоу.

До свидания, милая. До новых писем.
Твой Чарльз»

Двери раскрылись, и мистер Смолл ступил на серую мертвую землю негостеприимного города. Его встретил старинный вокзал, съеденный огнем, плесенью и просто временем.




Мужчина шел по одиноким узким улочкам. Пожалуй, зонт все-таки следовало прихватить, дождь в Рорин Хайтс можно было назвать редкими каплями по сравнению с ливнем, которым одарил своего позднего посетителя мрачный Миднайт Холоу. Однако, при всей этой негостеприимности, нельзя было не заметить, сколь необычен местный архитектурный стиль, где один дом причудливее другого. А чего стоят непривычно темные листья гортензии и бледно-розовые цветы азалии. Или белые подсолнухи, тянущиеся к кроваво-красному солнцу, появляющемуся здесь раз в месяц. Этот город пугал и отталкивал, но тем самым становился лишь более интересным для человека, ищущего чего-то, что совершенно не нужно другим, человека, который имеет другие ценности. Мистер Смолл таким человеком не был, но что-то позывало его не разворачиваться в обратную сторону сразу же после первого взгляда на город.

– Как долго Вы планируете оставаться в нашем городе, мистер…
– Смолл, – подсказал Чарльз пожилой женщине, с которой договаривался о временном жилье.
В ответ женщина кивнула, затем повторив вопрос:
– Так на какое время Вы к нам?
– У меня поезд обратно через пять дней.
– Хорошо, – дама улыбнулась в ответ, – если захотите продлить время проживания здесь, обращайтесь. Все равно никогда этот дом не интересует.
– Прошу прощения?
– Ну, – вздохнула женщина, делая паузу, словно подбирая слова, – некоторая череда событий, что здесь произошла отталкивает потенциальных покупателей и арендаторов, но Вас же это не смущает? Я слышала, что в других местах так сильно во всякие подобные приметы не верят. Или… это не так?


– Нет-нет, все так. Произошедшее никак не повлияет на мое решение, – поспешил уверить собственницу Чарльз.
– Вот и славно! Подпишите, пожалуйста, здесь.


Подписав бумаги, Смолл распрощался с женщиной и устало рухнул в ближайшее кресло. Тусклые и в нескольких местах ободранные стены, скрипучий пол под ногами, продавленное кресло, не исключено, что где-то тут можно найти и других обитателей дома. И стопка старых газет. Именно она привлекла особое внимание Чарльза.
«Неудачный эксперимент. Интервью с Родриком Синапсом» – гласил заголовок.
Руки сами потянулись к газете. Что за неудачный эксперимент должен был быть, чтобы о нем написали в газете?


Если верить написанному, то профессор Синапс, местный ученый и научный исследователь, изучал необычную форму жизни, до этого нигде не встречавшуюся. Эти существа были физически более приспособлены к существованию, благодаря исследованиям с ними, можно было упростить существование обычных людей. Представители данного типа до этого нигде не встречались, многие научные деятели даже отказывались признавать их существование. Но Родрик Синапс нашел это существо, правда, никому его не показывал и не говорил, где этот «экземпляр», как он выражался в своем интервью, отыскал. Но когда он пытался провести определенный эксперимент, неверно рассчитал количество биоптата, который можно было взять у этого живого существа без ущерба для здоровья (он требовался живым, не каждый же день такого встречаешь). «Экземпляр» оказался в предсмертном состоянии. Но если бы только это. Той же ночью существо пропало из домашней лаборатории ученого.


Смолл отложил газету и зажег сигарету. Не то чтобы он был заядлым курильщиком, но один из его коллег подсказал ему, что это неплохой способ снять напряжение. Теперь сигареты были его частым спутником при размышлениях: в напряженном состоянии думалось тяжело.


– И тебя совершенно не интересует этот человек?
– Думаешь, он может быть как-то связан с ним?
– Почему нет? Он совсем недавно прибыл, а уже ходит и расспрашивает, что кто слышал о том «неудачном эксперименте». Откуда он вообще знает об этом?


– Я не думаю, что они связаны, Опал. Я думаю, что они даже не знают друг друга и никогда не виделись, – мужчина отошел к зеркалу.
– С чего ты взял?
– Он… не похож на тех, кто может быть замешан в этом. И не спрашивай, почему. Я знаю множество таких людей. Как он.


Поразмыслив, первым делом мистер Смолл решил разузнать о тех событиях у горожан: что они знают и думают по этому поводу. Возможно, назревал сюжет для репортажа.
Спустя множество расспросов, Смолл понял, что у всех свои взгляды на произошедшее.


Васкезы, например, говорили, что лично знали того, кто был этим самым «экземпляром», однако, отказались говорить, кто это был, подозрительно переглянувшись.


Мистер Гайд поделился своим скептицизмом по поводу этого эксперимента. Он считал, что это все бред, никакого существа не было, а старый профессор все это выдумал, так как сначала журналисты хотели напечатать статью о самом эксперименте, а не об этой неудаче.


Джулиан Пуаро поведал «господину репортеру» печальную историю о маленьком мальчике, которого судьба завела в руки не того человека. Чарльз лишь сделал вид, что слушает, не придавая значения сказанному.


Мистер Лимб сказал лишь, что у ученого действительно что-то последнее время не ладилось с экспериментом, но лучше пусть об этом расскажет Сара Хольден, что живет с профессором. Но Чарльз решил пока не появляться на пороге Синапса.


Оливия Спектр предположила, что этот эксперимент как-то может быть связан с недавней заинтересованностью Родрика Смертью. Правда, она не смогла объяснить, что именно имела ввиду, когда Смолл осмелился об этом спросить.


Натан Уаттс сказал, что был очень зол на своего коллегу, Родрика Синапса, когда узнал об этом эксперименте. Мистер Уаттс был категорически против экспериментов на разумных живых существах. Кроме того, Натан высказал свое желание помочь с репортажем на эту тему Смоллу, если тому будет это нужно.


Последними в списке Чарльза были супруги Карпентер. Поднявшись к их двери по каменным ступеням, Смолл нажал на кнопку звонка, звук которого прозвучал несколько иначе, чем у предыдущих людей. Репортеру не было понятно, почему он обратил внимание на эту незначительную деталь, но в этом что-то было. Дверь долго не отпирали, Смолл уже собрался уходить, как услышал стук шагов по лестнице внутри дома.


– Что Вам угодно? – дверь открыл аристократического вида мужчина, чуть позади него стояла женщина, его жена, как понял Чарльз.
Что-то напрягло Смолла, заставляя выдержать паузу. Заметив вопросительный взгляд миссис Карпентер, он поспешил исправиться:
– Здравствуйте, я Чарльз Смолл, репортер из Рорин Хайтс. Я провожу небольшой опрос в этом квартале. Могу я войти?


Супруги переглянулись. Получив одобрительный кивок, хозяин дома обратился к репортеру:
– Да, конечно. Пожалуйста, входите.
Смолл проследовал за Карпентерами в небольшую залу, оформленную в коричневых тонах.


– Так, о чем Вы хотели нас спросить, мистер Смолл? – спросил мистер Карпентер.
– Меня отправили сюда в командировку в поисках какого-нибудь сюжета для репортажа в данных местах. В доме, который я сейчас снимаю, мне на глаза попались газеты за прошлые месяцы и годы. Одна статья меня заинтересовала. Там говорилось об эксперименте профессора Родрика Синапса с неизвестной формой жизни. Также было сказано, что после неудачных действий, «экземпляр» пропал, будучи при смерти. И сейчас я опрашиваю жителей этого квартала, что они…


– Монохром? – голос миссис Карпентер прервал Смолла.
– Я… отойду, мне н-нехорошо, – поднимаясь с софы тихо проговорил мистер Карпентер и удалился из комнаты.


– Миссис Карпентер… мы говорили о том, что я опрашиваю жите… – попытался возобновить разговор Чарльз.
– Уходите. Мой муж сейчас не в состоянии принимать гостей. И я тоже, – с нажимом сказала женщина.


– Отлично, Монохром, теперь этот репортиришка обязательно нас в чем-нибудь заподозрит! – грубо заявила женщина с порога спальной комнаты.
– У тебя паранойя, Опал, – тихим голосом произнес мистер Карпентер. – Он репортер, а не детектив. К тому же, может он и не понимает, что было на самом деле. Ну, чтобы подозревать.
– Мне бы твою уверенность. Сколько ты уже не появлялся на работе?
– Опал…
– Тебя наверняка уже в больнице потеряли. Или начали в чем-то подозревать.
– Опал.


– Они-то уж знают все, что произошло тогда!..
– Опал! Я просил тебя уже стараться не поднимать эту тему.


Тихо хмыкнув, миссис Карпентер вышла из комнаты. Да, у Монохрома действительно было, что скрывать.

Всем спасибо за комментарии) Уезжал на две недели во Францию, что и является причиной задержки второй главы и отсутствием ответов на ваши комментарии. Я пытался написать с планшета, но случайно три раза подряд сбрасывал, а потом психанул и решил, что отвечу, когда буду главу выкладывать х)
Кроме того, я прошу всех читателей заглянуть в шапку сериала, я добавил кое-что.

Смолл не спал ночами, размышляя о странном эксперименте и не менее странных показаниях жителей Миднайт Холоу. Подходило время возвращения домой, но что-то побуждало Чарльза остаться здесь и исследовать тайну загадочного эксперимента. Да, именно тайной мистер Смолл решил назвать происходящее. Докуривая очередную пачку сигарет, он услышал неуверенно тихий стук в дверь.


- Мистер Карпентер? - удивился Смолл, отпирая дверь.
- Я Вам не помешал? - обеспокоенно осведомился Карпентер.
- Нет, что Вы! Войдете?
- Да, благодарю, - тихо проговорил мужчина, проходя внутрь дома. - Я... хотел бы извиниться за произошедшее. Я плохо себя почувствовал, а Опал склонна резко реагировать на все, когда ей что-то не нравится.


- С Вами все в порядке? - обеспокоенно поинтересовался Чарльз.
- Да, все в порядке, не тревожьтесь. У меня для Вас небольшое предложение, - Монохром присел на край дивана.
- Предложение?
- Я кое-что знаю об эксперименте профессора Синапса. Я... не мог рассказать Вам об этом при Опал.
- И что Вам известно, мистер Карпентер?
- Просто Монохром.
- Хорошо, Монохром. Итак...


- Да, об эксперименте. Синапс нашел инопланетянина. Его давно привлекали слухи о том, что этим существам не нужен сон, что они могут поглощать энергию из небесных тел и восстанавливать силы с помощью чего-то наподобие медитации. Синапс хотел сделать так, чтобы люди могли восстанавливать силы, не нуждаясь во сне. Он решил, что это можно сделать путем смешения крови человека и инопланетянина. В прямом смысле, то есть вводя кровь инопланетянина человеку. Но закончить профессору так и не удалось, сами знаете, почему, - рассказал Монохром.
- Вам многое известно.
- Я этим интересовался. Я могу Вам показать кое-что... если Вы придете ко мне через пару часов.
- Спасибо за приглашение, я приду.




Чарльз Смолл пишет второе письмо своей возлюбленной:
"Дорогая Эмма!
Спешу сообщить тебе о том, что я нашел интересный материал для репортажа. Тут есть один профессор, исследующий инопланетян, и много скрытных личностей. Я пытался разузнать об эксперименте, но все будто бы только и пытались сбить меня с толку. Однако, я встретил одного человека, Монохрома Карпентера, который мне очень подробно обо всем рассказал, кроме того, он предложил мне на что-то взглянуть. На что-то, связанное с экспериментом Синапса.
Но к сожалению, мне придется задержаться в этом городе. Боюсь, мне не хватит недели на раскрытие этой тайны. Я должен узнать, что происходит в Миднайт Холоу.
Не скучай без меня, я постараюсь закончить как можно скорее. Буду писать. Люблю тебя.

Твой Чарльз".

Сегодня Опал уходила работать во второй половине дня и до позднего вечера. Именно этим воспользовался Монохром, приглашая Чарльза. Опал не должна была узнать, что ее муж помогает репортеру с расследованием. После событий той ночи, она приобрела себе немалую паранойю: теперь ей каждое незнакомое лицо казалось подозрительным. Кроме того, она все свои подозрения выкладывала на супруга, что тому изрядно надоело, и выслушивать ее предположения насчет репортера он совершенно не хотел.


Раздался звонок в дверь, Монохром поднялся с кресла и прошел в холл по деревянному и чуть скрипучему полу, приоткрыл дверь.
- А, Чарльз! Я Вас ждал, - поприветствовал гостя мистер Карпентер.
- Вы меня заинтриговали своим приглашением, я не смог его проигнорировать, - улыбнулся Смолл.
- Тогда пройдемте.


Мужчины поднялись по старой лестнице на второй этаж и подошли к приоткрытой двери. Монохром распахнул дверь пошире, позволяя репортеру заглянуть в комнату. Увиденное повергло Чарльза в шок. На полу сидел ребенок за небольшим столиком и собирая что-то из конструктора. Ничего необычного, можно было бы подумать. Однако, кожа мальчика с была холодного зеленого цвета, уши – странной заостренной формы, а глаза – чисто черные и без единого намека на радужную оболочку.
- Это…
- Да, Чарльз, это с ним проводил эксперименты Синапс.
- Вы… украли подопытного? – Смолл стоял как громом пораженный и, не заметив того, как поморщился Монохром, продолжил: - Почему Вы рассказали мне об этом? Вы не боитесь, что я могу… сдать Вас властям? Или, быть может, сообщить об этом самому профессору?
- Нет, я думаю, что Вы не сделаете этого, - спокойным ровным голосом сказал мистер Карпентер, развернувшись на каблуках и направившись в сторону лестницы.


- Я слышал, Вы врач. Генный инженер, если быть точнее. Вам, наверное, тоже всегда хотелось заполучить себе экземпляр такого существа, чтобы Ваши исследования не ограничивались только теорией. Но профессор Синапс нашел его раньше, поэтому Вы решили похитить мальчика, чтобы…
Монохром резко остановился и, не оборачиваясь, ответил елейным голосом:
- Подумайте, Чарльз. Рядом с ребенком на момент «похищения» находились абсолютно все записи профессора по практической части изучения инопланетян. Если бы мне было интересно исследование, оставил бы я их на месте?
И правда, он об этом совсем не подумал. А ведь читал в той газете об этом моменте. Получается, его обвинения неверны?
- Тогда зачем? Хотите получить за инопланетянина деньги? Или за что-то мстите ученому? А может…


- Он мой сын, - выдохнул Монохром, разворачиваясь к репортеру.
- Прошу прощения? – недоуменно спросил Чарльз.
- Что конкретно во фразе «он мой сын» Вам непонятно?
- Я… и подумать не мог. Но как?
- Это не самая интересная история, могу лишь сказать, что ребенок мой, но не Опал.


- Я… пожалуй, пойду, мне необходимо все обдумать и записать, если Вы не имеете ничего против, - репортер пребывал в замешательстве.
- Конечно, я не против, я ведь именно для этого позвал Вас сюда. Вас проводить?
- Нет, благодарю, я найду выход сам, - быстро проговорил Смолл, уже спускаясь по лестнице.




Монохром сидел в одном из кресел гостиной комнаты и потягивал вино. Он помнил тот день так хорошо, словно это было вчера.
Был девятый День Рождения Люциуса, сына мистера Карпентера. Помимо всех прочих подарков мальчик получил редкую музыкальную шкатулку, которую недавно привезли в местный магазин игрушек всего лишь в пяти экземплярах. Но ценна она ему была не самой коробочкой, из-за которой ее и стремились все скупить, а из-за мелодии, что она проигрывала.


Мелодия из песни, что иногда напевал Монохром. Как-то раз Люциус услышал ее и потом стал просить отца спеть ему эту песню. Мальчик позже и сам ее выучил, и они уже пели ее вместе, составляя дуэт из красивого человеческого голоса и необычного механического.
- Пап, споем? – улыбнулся Люциус отцу, заводя шкатулку.
- Конечно, - радостно поддержал идею сына Монохром.

Sur le pont d’Avignon
L’on y danse, l’on y danse
Sur le pont d’Avignon
L’on y danse tous en rond

Лишь рядом с Люциусом Монохром выглядел по-настоящему счастливым, отмечала Опал, наблюдая за ними. У нее самой детей не было. И пусть она и относилась к необычному сыну супруга как к родному, в глубине души Опал ревновала супруга к ребенку. Ведь именно ему уделялось все время, что не было занято изучением медицины. Вот и тогда она сидела в кресле-качалке, размышляя о том, как бы могло все быть, не появись этого Люциуса.


Ее размышления были прерваны улыбающимся Монохромом:
- Опал, я отойду приготовить чай, Люциус вдруг проникся любовью к фруктовому чаю и сейчас заказал мне его. Последи за ним пока.
Опал ничего не ответила, снова уставившись в газету.


Мириада, питомец Люциуса, играя с мячом, перебежала дорогу и теперь боялась сама вернуться обратно. Заметив это, мальчик отложил шкатулку, поднялся с травы и перешел к щенку.


Тем временем чай уже был готов, и Монохром вынес его на улицу. Но, обернувшись, он увидел лишь замолчавшую музыкальную шкатулку. Мужчина оглянулся по сторонам, но Люциуса нигде не было.
- Опал, где Люциус? – дрожащим голосом спросил мистер Карпентер.
- О, не волнуйся, наверняка он просто пошел погулять чуть подальше от дома, - раздраженно произнесла Опал.
- Просто пошел погулять? Да он никогда один даже за пределы участка не выходит!
А спустя несколько месяцев Монохром узнал об эксперименте профессора Синапса.




Оказалось, что никакой особо тайны и не было, вся эта поездка была коту под хвост. Смолл решил, что уже завтра купит билет домой и больше никогда не увидит этой мертвой серой травы и ужасающего кроваво-красного солнца. День все приближался к концу, и Чарльз, уже не зная, чем себя занять, включил круглосуточный новостной канал. Новые подсолнухи с белыми лепестками, надвигающийся на запад антициклон, благотворительный концерт… Ничто из этого не интересовало его. По крайней мере, сегодня. Репортер уже потянулся к пульту, желая выключить телевизор, как вдруг поступило неожиданное сообщение, и ведущий объявил:
«Сегодня вечером при неизвестных обстоятельствах был отравлен профессор Родрик Синапс. Врачи подъехали так быстро, как только смогли, но профессор Синапс скончался по дороге в больницу».