В ожидании ответа, я устремила взгляд наружу: густой, тягучий туман облепил оконные стекла автомобиля со всех сторон. Если бы мне разрешили высунуть руки из окна, сквозь плотную предутреннюю завесу я едва ли смогла бы разглядеть собственные давно не стриженые ногти с темной каемочкой по периферии. Но, тем не менее, тело, которое исчезло мгновением ранее, я видела достаточно четко для того, чтобы определить его происхождение.
Последовавшее в ответ молчание затянулось на слишком продолжительное время, чтобы и дальше его поддерживать.
- По-моему, это был волк, как вам кажется? – поинтересовалась я, задумчиво наматывая локон на палец. Долгую минуту Рэнол не издавал ни звука, и я уж подумала, что мой вопрос вновь останется без ответа, но шофер, наконец, откликнулся:
- Не представляю, как вы все это замечаете сквозь мглу, мисс Нэрок, – хмыкнул он, – лично мне, бо́льшую трудность представляет разглядеть разветвление дороги, нежели белку, скончавшуюся на обочине.
- То, что я видела, сложно назвать грызуном, Рэнол. Поверьте.
- Как скажете, мисс, – согласился шофер, но без особого энтузиазма, – ему будто-бы было все равно, говорю я правду или нет.
Отрывистый, чопорный кашель прозвучал в полутьме кабины, а затем мы погрузились в молчание, еще более тяжкое, чем прежде.
Мирный стрекот ветвей, обласкивающих бочка автомобиля, несколько сглаживал впечатление, произведенное коротким разговором, но я все равно необъяснимо беспокоилась. Врал ли Рэнол или действительно ничего не видел?
Уныло потеребив позолоченную кисточку-закладку, вложенную в буклет, лежавший на коленях, я не смогла унять свою нервозность. Я накрутила еще бесчисленное количество спиралек из волос и в конец себя извела, пока не уловила за окном какое-то движение.
- Рэнол, Рэнол, Рэнол, – я лукаво покачала головой, – такое сложно не заметить.
Он повернулся ко мне, округлив глаза в нарочито-притворном ужасе:
- Что, мисс, теперь это человек? – и неуверенно засмеялся собственной шутке. Всегда, когда он смеялся, его скула легко, почти неуловимо дергалась, будто кожу на щеке тянули за невидимую леску.
- Нет, Рэнол, у меня не было возможности хорошенько рассмотреть, - съязвила я, - но было похоже, будто зверя прокрутили через мясорубку…
Рэнол сглотнул.
- …несколько раз.
Робкое издевательство пожилого человека ни капли не обидело меня, но я не упускала возможности его подколоть – ведь Рэнол, прошедший четыре войны, до ужаса боялся крови.
Рассеяно размышляя о том, как бы я поступила, если бы во время какого-нибудь банкета мне подали смачную поварешку фарша на фарфоровой тарелочке, я не сразу замечаю, что шофер ко мне обратился.
- Не могли бы вы повторить? – переспросила я, мысленно награждая паштет бумажным зонтиком.
- Совсем скоро вы прибудете в свой новый дом…
- Скорее школу, – поправила его я.
Рэнол нахмурился:
- Позволите ли вы мне проявить вольность, мисс Нэрок? - слова его ползли медленно и неспешно, словно по заминированному полю.
- Если вы, конечно, на это способны.
Старик не выдержал и сдавленно усмехнулся в усы. В зеркале было видно, как глаза его заискрились весельем. Рэнол редко выходил за установленные профессией рамки, а значит, его улыбка была и более ценной для меня.
- Скажу откровенно, мисс: я считаю, что академия станет для вас лучшим домом. Или, по крайней мере, более подходящим, – тон шофера внезапно посуровел.
Я внутренне передернулась. Покинутое мною поместье вызывало во мне не лучшие чувства: может быть, в глубине души я и любила свой старый дом, но не груз, неотъемлемой частью которого он являлся.
Мне было неуютно из-за того, что Рэнол внимательно рассматривал меня в зеркало заднего вида, поэтому я опустила глаза и сгрудилась подальше в темноте. В горле затеплилась до боли знакомая пульсация. Она сдавила мою глотку, словно в тисках, обернув изголодавшуюся по воздуху трахею раскаленными обручами. Мысли поплыли…
Закладка из брошюрки, окончательно оторвавшись, полетела куда-то через плечо.
- Мисс, с вами все в порядке? – позвал меня шофер. Подбородок его дрожал. От гнева ли?
- Мне бы выйти…тяжело дышать…
Поскорее бы это прекратилось…
– Мы почти на месте, потерпите еще немного, – наверно он думал, что так меня урезонит, - взгляните, вон указатель!
Я посмотрела туда, куда он велел: действительно, на перекрестке двух дорог возвышался длинный иссиня-черный столб, отслоившиеся «руки» которого указывали в стороны, перпендикулярные друг другу. Верхушку венчал разбитый фонарь, а на костистых «перстах» были нанизаны таблички, исходящие струпьями краски. На них было написано: Госсэп, Крист и…
- Палпитэйт, - произнесла я, пробуя слово на вкус. Заметив, что явного отвращения наименование обветшалого городишки у меня не вызывает, я несколько приободрилась и подумала, что Рэнол в этом вопросе, возможно, оказался прав: в академии им. Святого Пакрина мне может стать легче.
- Именно, - отозвался шофер.
Сердце все еще исступлённо билось в груди, когда я прижалась лбом к прохладному оконному стеклу. Это несколько остудило меня, и вскоре я совсем успокоилась.
- Прошло? Можно приоткрыть окно, если вам угодно.
- Да, пожалуйста, - согласилась я и осела на сиденье от облегчения.
Прядки волос легко затрепетали от хлынувшего в салон морозного воздуха. Жар отступил, и я быстро озябла, поэтому попросила Рэнола вернуть все, как было.
Шофер срезал путь, пробираясь сквозь поредевший туман. Впереди, за поворотом, серел расcвет – тонкая светлая полоска пробивалась сквозь свинцовую тяжесть облаков, знаменуя о прошествии третьего дня с того момента, как я покинула родной город.
Мы вот-вот должны были прибыть на место. Нет смысла скрывать: я волновалась перед поступлением, ведь раньше не ходила в школу: до 11 лет моим обучением заведовала мать, а после - бесконечно сменяющиеся гувернантки. Плюсом такого отрывочного образования являлась его разносторонность, а минусом – базовые знания у меня практически отсутствовали.
Помню, в то время, общение со сверстниками ограничивалось лишь молчаливым противостоянием в комнате, куда нас сгоняли, словно быков в загон, во время знатных приемов. Мы не должны были мозолить взрослым глаза, пока они обсуждали проблемы, нас не касающиеся.
Я переезжала слабо подготовленной к среде, что меня ждала. А точнее к людям, что встретятся мне там, на самой окраине мира…
- Ну, сколько можно, Рэнол? Когда мы, наконец, приедем? – не вытерпела я.
- Скоро, Ивил, скоро, - ответил шофер ласково, - лед на дороге, разгоняться опасно.
- Если мой отец, при всей его подозрительности, доверил вам мою жизнь, то бояться нечего.
Рэнол круто повернулся ко мне и прошипел:
- И все-таки, осторожность не помешает.
Тут, за его спиной вспыхнуло солнце: в то же мгновение, лес, судорожно дернувшись, извергнул из себя белоснежного зверя, взлетевшего в колоссальном, необъятном прыжке прямо перед автомобилем. Это был олень.
***
Я не помнила, как выбралась из покореженной машины: нахлынувшая слабость и головокружение до сих пор не позволяют ясно воспроизвести этот момент в памяти.
Туман скрыл развернувшееся действо заботливо и почти по-матерински. Но кое-что мне было видно все равно: обезображенное ранами тело дымка брезгливо обогнула, оставив мне право любоваться животным, которое даже будучи сбитым, не лишилось своей первозданной красоты и изящества. Молочные бока его вздымались и опускались, хрупкие ноги бездумно сучили в пустоте. Жизнь еще теплилась в создании. Его чистые глаза, едва замутненные смертью, взирали на меня с ужасом, диким, первобытным. Он боялся меня, и я никак не могла понять, почему…
Из-за спины послышались чьи-то шаги, прервавшие поток моих размышлений.
- Мисс, мне сходить за пистолетом? – осведомился подоспевший шофер.
Я не обдумывала ответ ни секунды:
- Да, пожалуй. Милосерднее его пристрелить.
Рэнол кивнул и тотчас же растворился в тумане. Он всегда покрывал свой страх напускной деловитостью, и мало кто мог заподозрить, что он чувствовал на самом деле.
Как только шофер удалился, неясная потребность в извинении принудила меня обратиться к умирающему животному:
- Прости, – прошептала я, опускаясь на колени, - это для твоего же блага.
Олень призывно захрипел, и заметался еще отчаяннее. Я протянула руку и успокаивающе погладила его по жилистой щеке, но это не возымело никакого эффекта – дрожать он не перестал. Ладонь скользнула на его белую шею, исполосованную багряными отметинами.
- Как будто от веревок, - пробормотала я и оглянулась.
Мною завладело ощущение чьего-то незримого присутствия.
Примечание:
Жду ваших отзывов, советов и критики^^ Сразу скажу: скриншоты делались без опоры на нынешний текст, который с поры, когда я занималась съемкой главы, претерпел значительные изменения, а значит возможны какие-то мелкие несоответствия - за них меня ругать не надо хД
За что же надо: ошибки (грамматические, пунктуационные, стилистические и любые другие) и авторские клише, которыми я имею привычку разбрасываться. Вопросы: Думаю, пока задавать их рано, мне просто хочется узнать, что вы думаете о героях, их судьбе, характере и поведении:) 
почему они часто менялись кстати, гувернантки эти? неспроста наверное. как и то, что девушку отправили в академию в "обветшалом городишке" на "окраине мира".. 
