Лунный свет заливал комнату своим голубоватым сиянием, рисуя страшных монстров на стенах и оживляя их в моем воображении. Сегодня меня вызвали в деканат и сообщили, что завтра за мной прибудет машина, которая отвезет меня домой, где я пробуду до моего полного выздоровления. Я так и знала, что он не упустит и малейшей возможности забрать меня отсюда. И теперь мне казалось, что я уже целую вечность лежу здесь, в холодном поту, борюсь с душащим ощущением в горле и острой болью в висках. Мирное сопение Бэт на соседней кровати и тиканье часов – вот все, что заполняло тишину, не давая мне утонуть в ней.
Наконец я поняла всю бессмысленность своих попыток заснуть и, хотя нам было запрещено покидать стены общежитий после 23:00, я, во что бы то ни стало, решила выбраться на свежий воздух. Будто не сделай я этого, и мои легкие сгорят, задохнувшись в этих темноте и беспомощности.
Ночь выдалась светлой и теплой. Ветер спал, как и все вокруг. Тишина стояла гробовая, поэтому мне приходилось приподниматься на носочки, чтобы не стучать каблуками туфлей по вымощенным дорожкам, рискуя быть замеченной. Лунный свет заливал все вокруг своим сиянием, отражаясь в стеклянных крышах и окнах зданий кампуса. Я шла по хорошо знакомому маршруту туда, где ко мне приходили покой и умиротворение. Место, где я могла побыть одна, наедине со своими мыслями. Своими кошмарами. Своей болью. Где мне ненужно было притворяться, что все хорошо. Где я в очередной раз могу попытаться заплакать, в надежде, что если мне все-таки это удастся, то эти слезы, наконец, унесут мою боль.
Старый парк в восточной части кампуса стал для меня чем-то вроде огромной конфессионарии, куда я шла, когда уставала от коллежской рутины и от болтовни Бэт в частности. Его оставили по просьбе первого ректора и с тех пор поддерживали как могли. Студенты редко сюда наведывались. На то было множество причин, от напряженного учебного дня до бесполезности данной затеи – ведь кроме пары скамеек и заросшего пруда этому островку прошлого больше нечего было тебе предложить. Когда до моего «особого места», наконец, оставалась всего пара десятков шагов я обнаружила, что отнюдь не единственная решила бодрствовать этой ночью. На секунду я остановилась, разглядывая человека на скамейке вдалеке, но даже несмотря на мое отличное зрение, на которое у меня, к счастью, никогда не было жалоб, мне не удавалась установить личность незнакомца. Это заставило меня медленно продолжить свой путь вперед. Сперва мне показалось, что это мог бы быть охранник, но нет, они охраняют периметр и все входы и выходы. Да и потом незнакомец был слишком расслаблен и беззаботен для того, кто находился на службе.
Наконец, когда меня и незнакомца разделяла всего пара метров, я поняла, что передо мной тот самый парень, Джон Смит. Я заметила дымящуюся сигарету в его руках, и мой уровень возмущенности сразу же взметнулся до небывалых высот. Для меня это место было почти священным, а он посмел осквернять его не только своим присутствием, но и совершенно хамским поведением.
Не помня себя, я подлетела к парню и, вырвав сигарету из его рук, бросила ее на землю, растоптав с огромным азартом.
– Курение на территории кампуса запрещено, чтоб ты знал!
Я ждала реакции, но даже его лицо по-прежнему не выражало никаких эмоций, оставаясь совершенно безразличным к моим действиям, что, надо сказать, разозлило еще больше. Вместо этого «агент» похлопал по карманам, запустил в один из них руку и выудил целую пачку.
- Будешь должна, - даже не потрудившись поднять на меня взгляд выдал он и, достав очередную сигарету, вложил ее в рот.
Я ощущала, как меня начинает трясти. Чувство собственной беспомощности одно из самых изматывающих, заставляющих тебя возненавидеть не только того, на кого направлена твоя злость, но и самого себя. Наверное, многие девчонки в таких случаях плачут. А что, хороший ход, простой и эффективный, дающий тебе почувствовать всю прелесть того, чтобы родиться в числе «слабой» половины человечества. Только не в моем случае. Да и девичьи слезы жалость у подобного индивида вряд ли вызовут. Поэтому придется дать бой. Тем временем парень снова ощупывал карманы, на сей раз видимо в поисках того, чем можно разжечь сигарету. Наконец он выудил из одного из них зажигалку.
«Вот оно!»
Выхватив его единственный источник огня, я развернулась и, размахнувшись, со всех сил бросила его как можно дальше, обрадовавшись еще больше, когда столь ненавистная мне вещь угодила прямиком в заросший пруд.
Жутко довольная собой я обернулась и приготовилась принять на себя шквал облегчающей злости, но реакция парня была до-пугающего странной. Он по-прежнему не поднимал на меня взгляда, рассматривая собственную руку, из которой я мгновенье назад выхватила зажигалку. Внезапно меня посетила тревожная мысль.
- Это же был не чей-то подарок, правда? – усмехнувшись, поинтересовалась я, в глубине души борясь с паническим отчаяньем и досадой – как же быстро и нелепо мой триумф смог потерпеть полнейшее фиаско.
- Реакция…? – промямлил себе под нос парень.
- Что?
- Нет, - слегка повысил он голос и, наконец, наши глаза вновь встретились, - как тебя зовут?
Я только было хотела заявить, что это не его дело, как «агент» резко выкрикнул «стой!», заставив мой уже открытый для пламенной речи рот так и остаться открытым, выражая полнейшее недоумение. Затем его глаза начали скользить по мне, изучая словно экспонат в музее.
- Эй, я тебе не…
- Лора, - перебил меня он, растягиваясь в улыбке, - я прав?
Я замолчала и отошла на шаг.
- Ты сирота и живешь в поместье сэра Брэдфурда, удочерившего тебя, - между тем продолжил Джон, выплюнув так и не раскуренную сигарету, медленно поднимаясь со скамьи и делая шаг вперед на каждый сделанный мной назад, - 13 лет, зубрилка, из друзей только сумасшедшая соседка по комнате. Жуткая тихоня и зануда, скрытная, замкнутая, запуганная, ничтожная серая мышка…
Дыхание перехватило, а сердце грозило вот-вот вырваться из клетки ребер. Я невольно вздрогнула, когда уперлась спиной в шершавый ствол дерева, отрезавшего мне путь к отступлению. Вспомнились слова Бэт о том, чтобы я не обращалась к ней за помощью, в подобном случае. Неужели она была права и этот парень действительно агент ФБР? Но тогда зачем ему я?
Джон уперся рукой в преграду позади меня и склонился надо мной.
- Испугалась? – я ничего не ответила, поймав себя на мысли о том, что полностью подтвердила этим все вышесказанное, - знаешь, эта Сарра жутко болтливая.
- Так это она тебе рассказала?!
Парень улыбнулся и отступил на пару шагов:
- Нет, я просто из ФБР, да? – его губы изогнулись в победоносной улыбке. Мое молчание стало для него лучшим ответом, - черт, говорил же я ей, что это дурацкое имя.
- Ей?
Вместо ответа я получила очередной ехидный противный смешок, затем Джон глубоко выдохнул и, сделав еще пару шагов назад, вновь похлопал по карманам и извлек оттуда очередную сигарету, видимо в надежде все же снова прикурить, вспомнил, что теперь это сделать ему не удастся, выругался и собрался, судя по всему, уходить. Я так и не нашла подходящих слов, чтобы ответить ему, поэтому лишь опустила голову и принялась носком туфли ковырять сырую землю, считая секунды, когда наконец-то нас останется двое – я и мое одиночество.
- Только не плачь, - услышала я. Голос парня звучал раздраженно. Видимо моя выходка неплохо его разозлила, - у тебя и без этого крайне убогий вид.
- Я никогда не плачу, - мой голос был каким-то низким, почти охрипшим. Можно было промолчать, просто дать ему, наконец, оставить меня одну, но эта фраза вырвалась как-то сама, как протест против собственной ничтожности. Неожиданно это сработало, и Джон не только остановился, но и кардинально переменился в лице.
- Никогда?
- Никогда. Ни разу в жизни, как бы ни хотела. И… - я замолчала на секунду, раздумывая, стоит ли продолжать. Ответ пришел сразу и как будто вопреки мой воле, заставив меня набрать в легкие побольше воздуха, - Брэдфурд меня не удочерял – меня удочерила его покойная жена, когда они еще не состояли в браке и после ее смерти он по доброте душевной не отдал меня обратно в приют, а стал заботиться обо мне. И я ношу его фамилию лишь потому, что свою настоящую я не помню и чтобы задавали меньше вопросов.
Джон по-прежнему стоял ко мне спиной, но даже так я чувствовала то напряжение, с которым он меня слушал. И это только подливало масла в распаленный очаг моего задетого самолюбия, о котором я раньше как будто и не догадывалась.
Так или иначе, мне все еще было что ему сказать:
- И я никогда не зубрю – у меня логическая, а не механическая память. И мне 14, а не 13 – у меня был день рождения месяц назад, – я сама не заметила как отлепилась от дерева и теперь решительно шагала вперед, - и мое имя Лаура – Лора называют меня только друзья, и да - они у меня есть, - я выдохнула, переводя дух, и добавила, - хреново работаете, агент Смит. После чего так же решительно развернулась и зашагала прочь.
Внутри приятным теплом растекалось потрясающее чувство облегчения, которое мне дарило его молчание, дающее понять, что соперник повержен, и я могу с высоко поднятой головой удалиться, зная, что теперь мне точно не удастся заснуть, но на сей раз меня будут мучить не кошмары, а радость от собственной победы.
- Постой! – я нехотя, как можно более вальяжно обернулась. Он по-прежнему старался сохранить безразличный вид, но теперь я с удовольствием отметила, что это удавалось ему с трудом.
- Кай…
- Что?
- Мое имя…и я был рад встрече с тобой, Лаура.
Мои губы невольно тронул едва заметный след радости и, не желая испортить этот прекрасный момент, я развернулась и побежала прочь, еле сдерживаясь, чтобы не закричать от восторга.