Да-да, признаюсь и каюсь, поспешила и подпортила) У меня редко появляется свободное время, поэтому посвящая его сериалу я работаю в ускоренном режиме)

Конечно, для Ральфа состояние очень многое значить - женщина женщиной, а то, что он так долго копил и к чему долго шел - это остается самым важным. Когда-нибудь я поведаю вам историю его успеха.. Но это будет очень не скоро)

А ты всё пытаешься оправдать сего черта, вот что творит с людьми его дьявольское обаяние) Рядом с Эвелин ему немного сносит крышу, да он и сам-то особо без крыши. Он её захотел, а Эвелин снова отказалась, поэтому он применил силу. Тут уже нет принципиальной цели наказать - он просто хотел получить желаемое через силу и всего-то. Ему плевать на средства, главное цель. Он домашний тиран... (и не только домашний). Безжалостный и жестокий, как ни крути и с какой бы стороны не взгляни.
Впрочем, он даже не подозревает, что Эвелин сможет по-настоящему стать ему врагом, которого надо бояться. Умен и харизматичен, но у него есть ахиллесова пята - иногда думает не тем местом, что надо и со временем теряет осторожность, из-за чего превращается в жутко заносчивого стервеца) Как и Эвелин, любит ходить по краю.

Это был бы неплохой план, если бы она захотела сделать это раньше. Но одним снотворным, даже если дать сверх дозы, взрослого здорового мужика не убьешь. А Гилберта напрямую достать отраву не попросишь, как ни крути, но Ральф - его хозяин. Она должна действовать сейчас, пока Ральф отвлечен.

Поправочка - Вилсон) Как бы он в одиночку справился с вышколенными псами Ральфа? Вот тут снова вам почта для размышлений) Не буду ничего вам открывать, но скажу, что практически всё взаимосвязано между собой. И рано или поздно сложиться в логическую цепочку)

Эвелин придется выбирать из двух зол) Между вредом к себе и вредом к семье) Она на грани, ей страшно, ей невыносимо.... Игра в благородство не получилась: не того Эвелин склада, чтобы всю жизнь покорно терпеть тиранию.

Думаю, ему стоило бы изначально строить модель поведения "по-доброму". Теперь она ненавидит его, и его прекрасное лицо не вызывает в ней ничего, кроме страха и ненависти. Настоящей ненависти, на которую способна только женщина, чья честь была неоднократно растоптана и жизнь сломана. Не думаю, что Эвелин простит его, если даже он вдруг одумается и будет каждое утро осыпать её лепестками роз. Они оба в тупике.

Ооох, она его так ненавидит, что дай ей в руку отраву - точно отравила бы. Но а ведь что дальше? Сразу станет ясно, что она его отравила. Ей не дадут даже сбежать, поймают, казнят за убийство. И будет опозорена не только её честь, но и честь всей семьи. ох не просто ей найти наиболее безболезненный путь... похоже, его просто нет.

Ну явно не подойти напрямую и сказать "Не хотите ли водички, господа?") Некоторых так вообще трудно обвести, опыт есть опыт. Дураков Ральф на службу не берет.

Ай да девчата, очаровал вас сей прохвост, ой очаровал!))

Ой, как замечательно, спасибо, классно :*)

Так то дааа, куда ж без светлой стороны, ну хоть чуть-чуть Не может же быть такого, что он до краев наполнен лишь чернотой. Ну, хотя бы волосы белые)))) прекрасные


Упакуйте мне его


Ах, заинтриговала! Буду ждать продолжения сколько потребуется)

Стоит ли Эвелин идти "ва-банк", и рискуя всем, попытаться сбежать?
Стоит, только она не побежит. Слишком большой риск, да и бежать ей некуда. Это сейчас все проще, раньше девушкам было гораздо сложней.
Какой план зреет в голове у Эвелин? Как пузырек со снотворным поможет ей в его исполнении?
Какой план сложно сказать, да и кого она усыпить хочет, тоже. Разве что Ральфу подсыпать по вечерам, чтоб не домогался
Кто осмелился замахнуться на торговое имущество Ральфа?
Кажется мне, что это событие связано с прошлой историей, которая привела к гибели его первой жены. Не думаю, что просто происки конкурентов.

Это верно, Ральф на редкость скверный тип, которому плевать на чувства других. Ему совсем неважно, что жена его страдает. Если он хочет, значить, все должны хотеть тоже, а если нет, то не проблема - заставим.

Его вообще жутко бесило, что Эвелин никак не желала покоряться ему и ложиться с ним добровольно в постель. Ральф-то понимал, что отчасти и ясно, что после того, что он совершил, ни о каком добровольном желании и речи не могло быть, но в тоже время ему хотелось хотя бы покорности. Эгоистично и вполне в его духе. "Я тебя кормлю, одеваю и даю тебе крышу над головой, а ты просто молчишь в тряпочку и делаешь всё что я захочу" - примерно так выглядит его убеждения по поводу идеальной супружеской жизни.

А это вот не случайно. Склад хотели именно сжечь, а не обокрасть. Но вот почему - это я благоразумно промолчу)

Не совсем, наверное, приятно, когда тебя используют как игрушку для утешения своей похоти, при этом заботясь лишь о том, чтобы получить удовлетворение для себя. Хотя, будь Эвелин по-проще, а Ральф - в замечательном расположении духа и без своих маниакальных припадков, он вполне бы мог показать, что многолетний опыт общения с блудницами не прошел ему зря

Сама в какой степени люблю этого капризного белокурого мерзавца

Да-да, та еще вредина поганая.

Конюшню теснили деревья, которые по мере отдаления переходили в большой густой лес. Насколько он не проходим Эвелин не знала, но это, очевидно, был её единственный способ к отступлению. Скрыться в тени деревьев, и возможно, выйти на какую-то дорогу и тропинку, ну а что потом Эвелин не знала. Домой нельзя было, как и оставаться в Филадельфии тоже – ведь верные псы Ральфа быстро её отыщут, а тогда-то будет большая беда.
Пузырек, спрятанный в корсаже, не давал ей покоя. Она нервно кусала губы, пытаясь придумать ему правильное применение. Лихорадочное возбуждение застилало разум, но план действий в голове постепенно приобретал всё более уверенные очертания.
Эвелин понимала, что никакое везение не сможет помочь ей в том, чтобы убрать всех свидетелей её побега. Единственный её шанс – потянуть время, выиграть для себя хоть небольшую фору.
Она свела брови и посмотрела в окно. Последние дни августа были на редкость удушливые. Ей часто приходилось наблюдать за тем, как Мисти носила стражникам воду, дабы они не прерывали свой священный долг. Каждый раз, наблюдая за этим, Эвелин посещала навязчивая сомнительная идея.
Нет, думала Эвелин, они в жизни не примут с её рук стакан холодной воды даже в самый невыносимый зной, но если этот стакан подаст Мисти, разве это не будет выглядеть естественно и совершенно безобидно? Но вместе с этим у Эвелин были серьёзные подозрения по поводу верности рабыни.
Отведенное время сплывало быстро и ей пришлось воплощать то единственное, что было возможным сейчас - рискнуть всем ради вожделенной свободы и отдать свою судьбу в чужие руки.
Молодая слуга явилась на зов незамедлительно. Тихой походкой она подошла, склонив голову и пролепетав под нос что-то о готовности выполнить поручение.

- Мисти, принеси кувшин прохладной воды и чашу, - Эвелин старалась смягчить свой тон и полностью убрать из голоса надменную властность, с которой обычно обращался её муж к слугам.
Рабыня подняла немного удивленный взгляд, но опыт научил её не задавать лишних вопросов. Вскоре на столе прихожей стоял кувшин вместе с чашей и мимо него был направлен блуждающий напряженный взгляд Эвелин. Она не могла скрыть своего волнения и всё искала подходящие слова.

- Госпожа, вас что-то тревожит? – в глазах Мисти блеснуло что-то новое. Будто сквозь непробиваемую серую личину рабыни на неё посмотрели глаза настоящей Мисти, не просто безликой слуги, а полноценной личности со своими чувствами и мыслями.
- Эти события…Они выводят из строя, - в отчаянном взгляде Эвелин была невысказанная просьба.
- Госпожа, я, уверена, эти невзгоды когда-нибудь кончаться.
Было ощущение, будто они вели немой невербальный разговор языком жестов и взглядов. Языком, понятным всем. И Мисти, эта невзрачная и робкая рабыня, протягивала руку помощи. Потому что они не просто были госпожой и рабыней. В этот момент они были несчастными женщинами, поломанные рукой одного мужчины.
- Я видела вас с Гилбертом, миссис Кинг, - в Мисти просыпались смелость и отчаянная решительность, вовсе ей не свойственные. - Госпожа, я знаю, что вы хотите сделать.
В этот миг без лишних объяснений она протянула свою ладонь.

Эвелин, завороженная смелостью рабыни и обнадежённая ею, незамедлительно вложила в её руку стеклянный пузырек, кротко кивнув головой.
- Принеси им попить, Мисти. Садовникам, конюхам, стражникам. Всем. Кто-нибудь да обязательно… - тут Эвелин замолкла, оборвав свое предложение. Ей казалось, будто эти тяжелые стены золотой клетки, давящие на неё, впитывают каждое слово, как впитывали её боль, крики и отчаяние.
Мисти молча кивнула и подхватив кувшин с чашей, спешно засеменила к заднему выходу. Она, по всей видимости, сообразительно решила начать со стражников, которые присматривали за задней частью дома и конюшней.
Эвелин стояла и глядела, немного потрясенная и на какое-то время окрыленная поступком Мисти. Кто бы мог подумать, что эта робкая девчушка, блуждающая по дому как тень, сыграет в её жизни не последнюю роль?
- Когда ты поймешь, Ральф, что твоя жестокость обратилась против тебя же, будет слишком поздно, - тихо прошептав это, Эвелин удовлетворённо вздохнула и подхватив подол платья, быстро направилась в спальню, чтобы взять оттуда как можно больше своих украшений – она предусмотрительно оценила, что в случае чего их можно будет продать. Она с каким-то тайным удовольствием представляла перекошенное досадой яростью лицо Ральфа, который поймет, что его сумели обвести вокруг пальца. Но вот от мысли, что Кинг мог отловить беглянку, в жилах стыла кровь от страха. Право, об этом лучше не думать…
Теперь нужно было сделать последний этап – найти лошадь и поскорее умчаться с этого гиблого места.
Уже в самом помещении, где доносились лошадиные фырканья и тихие ржание, Эвелин увидела несколько лежащих прямо на полу негров – конюхов, среди которых был и Гилберт. Все они выглядели, словно захотели вздремнуть среди трудового дня. Кто-то лежал на тюке с сеном, а кто-то ушел в страну Морфея прямо на полу.
Эвелин отыскала крапчатую кобылу и оседлала лошадь, закрепив на ней кожаное седло и попавшуюся под руку уздечку. Ей понадобилось минута, чтобы совладать с норовистой лошадью, которая первое время фыркала и пятилась назад, недовольная появлением нового всадника у себя на спине.

Когда крапчатая кобыла, наконец, двинулась резвой рысью наружу, Эвелин пришпорила её бока и помчалась вглубь реденького леса, среди которого находился особняк и в который Эвелин так часто всматривалась с террасы.
Она предпочитала не расслабляться и была уверенна в том, что, не смотря на старания Мисти, кто-нибудь из слуг, кому не досталось волшебного настоя, скоро заметит сонное царство в поместье, и наверняка наделает шуму. А те двое у переднего крыльца и вовсе внушали в неё сомнения.
Впереди было видно небольшую вытоптанную дорожку, по которой Ральф, вероятней всего, ездил на конные прогулки. Над самой тропинкой было много деревьев, которые готовы были прикрыть Эвелин своими могучими лапами, и она направилась свою кобылу в ту сторону. Крапчатая, храпя от перевозбуждения, с удовольствием направилась по знакомой тропинке быстрым галопом, но сегодня её маршрут прервался уже на первом удобном повороте, ведущим в несильно густой сосновый лес. Там был мягкий, рассыпчатый грунт, покрытый опавшими сосновыми иголками, и следы от копыт на нем было видно хуже, чем на тропинке.

Эвелин низко пригнулась к шее лошади, мчась без оглядки.

Деревья и кусты протягивали свои длинные острые ветви словно пытались ухватиться за нарушительницу лесного покоя. Они не только оставляли царапины на незащищенных частях тела, но и рвали легкий подол платья, оставляя такие заметные следы, что даже пятилетний ребенок смог бы легко следовать по ним. Это и волновало Эвелин, которая не могла ничего с этим поделать и просто мчалась, потеряв голову от одного лишь желания – желания скрыться из виду и поскорее сбежать от чертова особняка. На её лбу выступила испарина, а ладони, схватившиеся за поводья, изрядно потели от волнения. Не меньше говорил о её состоянии и взгляд – встревоженный, почти безумный взгляд человека, скрывающегося от преследователей.

Сосновый лес, казалось, не кончался, и Эвелин начинала путаться, куда идет. Её движение не было быстрым, ведь лошади не давали развить скорость деревья, и её кобыла постоянно сбрасывала скорость, маневрируя между деревьями, а иногда и упрямо останавливаясь, пугаясь постороннего шума или отказываясь преодолевать препятствия, вроде бревен или больших камней.
В одну из таких остановок, молодая крапчатая кобыла настороженно навострила уши и отвела морду назад. Тогда Эвелин не стала шпорить лошадь и решила последовать её примеру.

Среди деревьев не было ничего видно, но слабый звук галопа нескольких лошадей меньше чем в миле отсюда привел Эвелин к крайне мрачным выводам: за ней увязалась погоня, и это могли быть никто иные, как стражники, не поддавшиеся хитрому замыслу Эвелин. Откуда они взялись она не знала, но не отрицала этого факта, поэтому немедленно хлопнула лошадь по крупу. Если погоня настигнет её, то без оружия, да еще и в платье, Эвелин ни за что не отбиться.
- Пожалуйста, давай, моя девочка, скорее, скачи!
И лошадь, успокоившись от ласкового тона, послушно двинулась вперед. Сердце у Эвелин выпрыгивало от волнения, а топот лошадиных копыт казался ей всё громче и громче.

Иногда она испуганно оглядывалась в попытке понять не показался ли увязавшийся за ней хвост, но пока их выдавал только приглушенный топот копыт.
«Куда мне ехать дальше? О нет, дальше двигаться вперед я верхом не смогу, там слишком непроходимые заросли, а вот если поверну направо, то, возможно, выйду на дорогу. Ох, если бы не оставленные мною следы, я бы с легкостью оторвалась от них! »
Эвелин натянула поводья в правую сторону, и когда проехала пару метров в ту сторону, то лицо её побледнело от того, что она увидела. Всадник, на лицо схожий на одного из тез двоих стражей, что стояли на главном входе, мчался прямо в её сторону, и когда Эвелин попыталась уйти в противоположную сторону, там она тоже обнаружила второго преследователя.

Её крапчатая кобыла хрипела и вся взмыленная, выглядела уставшей и взволнованной – не меньше, чем Эвелин. Мужчины выкрикивали угрожающие фразы, и уже были не меньше чем в десяти метрах от неё. С отчаянным видом Эвелин направила кобылу в чащу, и когда та отказалась идти дальше, - ведь дальше были заросли с узкими проходами, куда даже самая мелкая лошадь не протиснулась бы, - Эвелин спрыгнула с седла и бросилась внутрь таинственного растительного туннеля.

Ни уколы колючек, ни больно хлеставшие ветви не могли её остановить, ведь позади за ней по-прежнему продолжалась погоня, участники которой теперь уже двигались на своих двух.
Чаща зловеще сгущалась, и тогда Эвелин пришлось бежать почти вслепую с закрытыми глазами, чтобы не повредить их о веточки и листья кустарников и низкорослых деревьев. Она опустила голову к груди, и, продирая себе путь руками, всё-таки выбралась из рощи на открытую полянку. Эвелин запаниковала: если она продолжит путь, то её на этой полянке будет видно, как на ладони. «Что делать, что делать?» вертелось в голове, в которой мысли беспорядочно перемешались друг с другом. Голоса, шелест листьев и хруст поломанных веточек в стороне чащи не стихали. Эвелин высоко подобрала все остатки нижней части платья, которые касались земли, и побежала к старому дубу, спрятавшись за ним и его могучим древним телом. Она приложила голову к стволу и задержала дыхание. Разве что только громко бьющееся в груди сердце могло выдать её присутствие.

- Где она? – сокрушался знакомый стражник. – Я давно понял, что она что-то задумала! А ты, наивный дурак, временно забыл о строгих указаниях хозяина и теперь мы оба можем заплатить за это своими головами.
- Не кричи, мы найдем её. Тем более скоро должны подоспеть остальные. Она где-то рядом, - голос временно смолк, а затем раздался вновь: - Смотри, здесь трава примятая! И здесь…
- Она не могла направиться в две стороны одновременно. Может, тут ходил лось, или небольшая группка оленей. Но что-то из этого точно должно быть её.
Пока двое разбирались со следами, Эвелин не стала терять времени и как можно бесшумней двинулась ползком в сторону подлеска, поочередно прячась за деревьями. Она знала, что вскоре её следы на траве быстро отыщут, или может, сама она не нарочным движением привлечет внимание, поэтому отдалившись на один десяток метров от дуба, спохватилась и быстро побежала вперед, теперь не заботясь ни о скрытности, ни о тишине. Она бежала, теряясь во времени и пространстве. Ноги подламывались и дрожали, как и всё тело. Эвелин жадно глотала воздух губами, не делая остановок даже для одышки. Такими темпами она быстро устала, но заметив впереди между стволов деревьев виднеющуюся дорогу, собрала последние силы и сделала последний рывок.
Силы покинули Эвелин, и она измождено упала на колени прямо около дороги. От быстрого бега не только подламывались ноги, но жгла и разрывалась от одышки грудная клетка. Легкие ссадины, которыми наградил её враждебный лес, пекли и ныли, но по-прежнему оставались наименьшим из бед.

Эвелин мучительно простонала и тихо отчаянно прошептала:
- О, Создатель, дай мне сил выдержать всё это или убей меня прямо здесь! Пусть лучше дух покинет мое тело, чем я снова буду возвращена Ральфу.
Она и не знала, зачем стремилась к дороге, возле которой сейчас притаилась и решила немного восстановить силы. Когда пелена перед глазами немного рассеялась, а дыхание восстановилось, Эвелин вновь пустилась в беспрерывное движение, но теперь она не бежала, а плелась вдоль дороги, иногда ускоряя свой темп. Вскоре на неё обрушилось чувство, словно она уже видела эти места когда-то. «А не та ли это дорога, по которой я несколько недель назад ездила на охоту?» - задавалась вопросом Эвелин. «Если я права, тогда эта дорога ведет в Нью-Йорк. А впрочем, какая теперь разница? Это не спасет меня. Ничто не спасет. Только чудо…»
Мысли в голове были мрачными, и Эвелин уже готовилась к самому худшему. Она потеряла веру в то, что ей удаться найти выход из положения, но все равно продолжала идти вперед спешащим шагом, понурив голову и тяжело вздыхая, мрачно ожидая того, когда силы полностью покинут её и оставят на попечение врагам. «Интересно, Ральф знает о том, что я сбежала? Страшно представить, в каком он гневе. Он наверняка скоро или уже выслал несколько человек на мои поиски. А что, если они уже просчитали, что я выйду на эту дорогу? А что если только что мне послышался топот копыт, и это…. О Боже!» Эвелин резко отскочила вбок и спряталась за одним из стволов дерева, тревожно вслушиваясь в отдаленный топот копыт, доносящийся как раз из стороны, откуда по её подсчетам появятся отправленные за ней всадники.

От страха и волнения у неё закружилась голова, но пока что Эвелин сумела овладеть своими чувствами, и по мере приближения топота копыт определила, что это скачет один всадник. Эвелин и не догадывалась, что совсем скоро решившись немного выглянуть, она поймет, что произошло то самое чудо, о котором молила Всевышнего.

Вскоре действительно выглянув из-за дерева, Эвелин увидела знакомого гнедого коня, а на нем – такого же знакомого всадника с гордой и статной осанкой. Пока что он не заметил впереди себя никого и скакал обычным размеренным галопом, устремляя сосредоточенный взгляд на дорогу.
Немного поколебавшись, Эвелин выскочила из-за дерева, воспользовавшись своим последним шансом. Она выглядела измученной и отчаянной, а в её взгляде читалась мольба – такая не привычная для её гордых блестящих глаз.
- Вилсон! – воскликнула она, давая о себе знать. Он снова оказался тут, по пути в Нью-Йорк! И снова в нужный момент! Но времени на удивление совсем не было. Нужно было хвататься за надежду, как утопающий за соломинку. Это - её единственный шанс.

Вилсон, уже однажды спасший её от падения с лошади, выглядел растерянным и крайне удивленным, когда узнал в беглянке свою недавнюю знакомую Эвелин. Он мрачно свел брови и с серьёзным и решительным видом ловко соскочил с седла.
- Эвелин! Ты снова тут на дороге?! Что с тобой произошло на этот раз?
- За мной гоняться люди. Если им удаться меня догнать, мне конец! – она испуганно оглянулась назад, а затем бросила на встретившегося путника умоляющий взгляд. – Пожалуйста, помоги мне! Умоляю тебя! У меня уже нет сил идти дальше…
В глазах Вилсона отразилась готовность помочь. Он не растерялся и не испугался ответственности, хотя и догадывался, что, помогая Эвелин, он рискует оказаться такой же жертвой погони, как и она сама. Вилсон положил свою ладонь на аккуратное женское плече, ободряюще его сжав.
- Успокойся, мы попытаемся от них оторваться. Но только в этот раз я помогу тебе с условием того, что ты мне все расскажешь. И это не потому что я чрезмерно любопытен. Мне необходимо знать, от кого мы бежим.
- За мной гоняться наемные стражники одного человека. В той стороне леса их около трех, но я думаю, что еще несколько человек уже направляются сюда.
- Кто этот человек? Назови имя, возможно, я его знаю.
- Ральф Кинг.

Это имя отразилось у Вилсона на лице презрением. Сомнений не было – он знал его. Впрочем, как и сотни других людей, для которых этот человек был воплощением вопиющей жестокости и зла.
- Черт его дери, Эвелин, что Кингу может понадобиться от тебя?
- Сейчас это неважно, могу лишь сказать, что он меня не упустит.
- Еще как упустит! Расскажешь свою занимательную историю позже, когда захочешь. Сейчас впрямь не время для болтовни, нужно спешить, – Вилсон осмотрелся, оцепляя дорогу взглядом пристальных зеленых глаз, и вскочил на гнедого коня.
Протянув Эвелин крепкую смуглую руку, он усмехнулся: – Хватайся и садись, разбойница.
Уверенный и бодрый вид Вилсона добавлял Эвелин больше смелости и надежды на спасение. Она чувствовала в душе двойную благодарность за его неравнодушие, однако пока что решила оставить свои благодарности при себе и быстро пошевеливаться к лошади. В любой другой раз, перспектива езды вдвоем на одном коне вызвала бы в ней возмущение, но сейчас она, даже не сопротивляясь, схватила его руку и вскочила на лошадь. Гнедой недовольно фыркнул, почувствовав кого-то на своем крупе, но Вилсон успокоил коня, просто похлопав того по шее. Жеребец нетерпеливо затанцевал на месте в желании поскорее пуститься вскачь.
- Держись за меня крепче, - предупредил Вилсон, и одобрительно кивнул, когда руки Эвелин обхватили его за бока. – Итак, где твой дом?
- У меня нет дома, - холодно сообщила Эвелин, в отчаянии это осознав. – Направляйся куда угодно, только не в сторону Филадельфии. У тебя ведь такой маршрут был до остановки, да?
- Мы направимся в сторону Нью-Йорка, но позже придется сойти с дороги, чтобы запутать их, - Вилсон пришпорил бока коня и щелкнул языком, - Вперед, старик, не подведи меня!

Когда жеребец сорвался с места, Эвелин не пожалела, что не пренебрегла указанием Вилсона – чем большей была скорость, тем круп казался всё менее удобным для езды местом. Она прижалась к всаднику дабы не упасть, и даже почувствовала, как его твердая грудь равномерно вздымается от дыхания.
Перед глазами мелькали деревья и трава и вскоре они полностью слились в одно целое. Ветер подхватывал растрепавшиеся каштановые волосы, извивая их как во время сильного урагана. Эвелин не подавала голос, и лишь задумчиво молчала, размышляя о том, как тяжело ей придется.
Вскоре Эвелин обернула голову назад и всмотрелась в оставшуюся позади дороги. Топот коня оглушил её, и чтобы убедиться, что позади никого нет, она воспользовалась острым зрением. Но тут её передернуло от ударившего в голову волнения. Вилсон, почувствовав это, со скрываемой тревогой сразу же спросил:
-Что там?
- Не знаю, мне показалось, будто за деревьями там что-то мелькнуло.
Когда Вилсон остановил коня, Эвелин с беспокойством выглянула из-за спины мужчины и вгляделась вперед: дорога перед ними разветвлялась на две части.

- Почему мы остановились? – голос её предательски подрагивал. – Ничего не случилось, верно? Или случилось?!
Она не видела лица своего спутника, поэтому не могла понять, что он чувствует и что произошло. Вилсон вынул из ножен, пристроенных к седлу, небольшой кинжал и протянул его Эвелин, которая удивленно приняла оружие и заткнула его себе за пояс под корсетом.
- Шшш, тише, - Вилсон настороженно сощурился, поворачиваясь назад, - Ты права, кто-то едет. Но проблема в том, что отдаленный топот копыт раздается не только позади нас, но и впереди. Черт, он совсем близко! Но за теми густыми зарослями на повороте я не могу ничего разглядеть.
Эвелин беспокойно заерзала на месте. Липкий страх за себя противно охватывал её, и даже присутствие Вилсона, который казался крепким непробиваемым щитом, больше не внушало ей спокойствия. Она снова оглянулась назад – кто-то определенно скакал, и глухой звук копыт обо что-то мягкое ставал всё громче, хотя позади на дороге было пусто.

- Почему мы стоим? – шепнула Эвелин.
- Ты права, нужно двигаться. Черт, хотя бы это не было то, что я подумал…
- Но о чем ты подумал?
Как только Вилсон собирался пришпорить коня, из-за поворота, быстро, как стрела, показался всадник сомнительного вида. Выскочив с седла на середину дороги, тем самым перекрывая путь, он вскинул мушкет и прищурился.
- Куда направляетесь? – Эвелин узнала этот голос сразу. Хриплый грубый голос Ральфовского головореза, стражника караула на входе, который с первых дней косился на неё недоверчивым взглядом. Он упрямо пытался вглядеться в Эвелин, но её почти не было видно за Вилсоном, который, к счастью, был достаточно широк в плечах и высок для того, чтобы послужить заслоняющей стеной. Однако рванное платье, должно быть, выдало её раньше, чем испуганное лицо.
Как по команде, сзади из леса выскочил другой. Он был в метрах пяти от Вилсона и Эвелин, лица которых теперь отражали нечто больше, чем настороженность. Теперь она поняла о чем тогда подумал её спутник: это была засада! Теперь Эвелин понимала, что от решения Вилсона зависят их жизни.
-Господа, что вам надо? – изображая крайнюю невозмутимость, произнес Вилсон. Его левая рука напряглась, готовая дернуть за поводья и резко свернуть, но прежде чем он это сделал, бандит позади тоже вскинул свой мушкет, будто предупреждая: одно движение, и я снесу твою голову с плеч. Отчаянная безвыходность отразилась на лице Эвелин болезненной бледностью.
- Слезайте оба, иначе я прострелю ваши головы в сию секунду! – угрожающе скомандовал тот, что был впереди их. Очевидно, он принял на себя роль главаря.
- Не стреляйте, парни, мы слезем! – внезапно крикнул Вилсон не провоцирующим тоном.
Эвелин пришлось слезть вместе с ним.


Теперь, уверенно стоя на земле, ей захотелось сорваться в бег, но два направленных дула мушкетов действовали на неё гипнотизирующе. И это было не странно, ведь в такой момент у каждого неподготовленного человека захватывает дыхание от страха и даже Эвелин, которая готова была умереть за свою свободу, не могла сдвинуться с места, представляя, как разрушительный выстрел поражает её с первого раза.
Всадники, оказавшиеся преследователями, многозначительно переглянулись между собой. Тот, что главнее подошел ближе, целясь на Вилсона.
- Ты, - басисто произнес он, - Похоже, ты, парень, не знаешь кто она. Советую тебе отдать её нам, и тогда твоя башка, возможно, останется на месте.

Сердце у Эвелин сжалось, и она с надеждой посмотрела на Вилсона, но его поведение стало подозрительно странным. Он с покорным видом приподнял руки и примирительно произнес:
- Эй-эй, дружище, полегче! Я… Я отдам её вам, - Вилсон невинно улыбнулся вооруженному бандиту, демонстративно показывая ему, что от него не стоит ждать ничего непредсказуемого.

И прежде чем Эвелин успела неприятно удивиться и вскрикнуть, Вилсон резко подступил к ней сзади, одной рукой обхватив за шею и плечи, а второй нацелив дуло своего пистолета в её висок. Железные тиски крепких мужских рук надежно сковали Эвелин. Внезапный поворот событий напрочь добил её: разочарование, страх, растерянность и злоба застилали рассудок и мешали генерировать хотя бы какие-то путевые идеи.

«В конце концов, кто он, чтобы рисковать своей жизнью? Всего лишь случайный встречный! Да он может быть кем угодно, вплоть до разбойника, прикрывающегося благородной личиной для своих похабных целей. Глупая, нельзя никому доверяться…Никому!»
- Отпусти меня, трус! – злобно воскликнула она, презренно поджав губы.
Нервы Эвелин были на таком пределе, что она едва сдерживала себя, чтобы не зарыдать от отчаяния.
- Прости дорогая, - громко отвечал ей Вилсон наигранно сочувственным голосом, медленно ведя её к первому мужчине, - Но мы ведь почти не знакомы, верно? А жизнь, она штука… Хм, чертовая штука, это точно…
Но Эвелин не хотела сдаваться. Она внезапно вспомнила о клинке, который ей дал перед этим Вилсон – и это её единственное оружие было заткнуто за спиной.

Её вторая рука скользнула туда и выжидала подходящего момента, чтобы вонзить его в чью-то плоть.
Она взглянула на одобрительный и довольный взгляд наемника, направленный на Вилсона.
- А ты не так глуп, как кажешься, - произнес он, одобрительно улыбаясь.
Эвелин дернулась, бесполезно и чисто из принципа, слегка приложив локтем по ребру Вилсона, но тот даже не скривился и продолжил вести её к наемнику Ральфа. Головорез уже был в предвкушении успеха; он освободил вторую руку чтобы схватить Эвелин и опустил мушкет дулом к земле. Тем временем, Эвелин у себя за спиной крепко сжала кинжал в ладонях.
«Гори оно всё огнем, если не освобожусь, то хотя бы отправлю мерзавца в могилу!»

Отдаст ли Вилсон Эвелин на попечение врагам?
Как вы думаете, кого он с себя представляет?
Каковы шансы того, что Эвелин сумеет ускользнуть от псов Ральфа?