Эвелин беглым взглядом прошлась по своему легкому малиновому платью, сшитому неделю назад по желанию своей матери, миссис Камбелл, и направилась к старому книжному шкафу. Её рука скользнула за стопку толстых книг, где был тайно спрятан грубый, поцарапанный ключ от высокого сундука, что стоял подле её кровати.

Она заботилась о том, чтобы никто из домашних не узнал, что в этом сундуке лежит ворованная ею одежда одного мелкого охранника местного склада, поэтому тщательно запирала сундук и всегда неохотно отмахивалась от всяких вопросов о нем. Кроме того, там был небольшой кинжал и пистолет с кремневым замком. Когда Эвелин еще впервые взяла это оружие в руки, она пытливо разглядывала замысловатый отделанный орнамент на тяжелой, деревянной рукояти пистолета, изучала его детали и принцип их работы. Никто не учил её управляться с оружием, хотя она не раз с любопытством наблюдала за частыми стычками британских* стражников с нарушителями порядка и за каждым их действием. И хотя они в основном были вооружены мушкетами и саблями, в их арсенал также входили кремневые пистолеты. Они открывали огонь в тех случаях, когда кто-либо осмеливался серьёзно нарушить закон и не отличались особым милосердием. Их патрули были практически на каждой большой улице, и они пристально следили за порядком в городе.
Узнал бы отец или мать о её тайном увлечении оружием, они бы окончательно заперли её в четырех стенах или же придумали бы наказание посерьезней.
Ворованная одежда пришлась Эвелин почти впору. Хлопчатая белая рубашка хорошо легла на плечи, но она была слишком легкой и достаточно свободной в талии, поэтому наверх Эвелин надела кожаный жилет. Нижняя часть её тела была одета в темные брюки и обычные сапоги. Опоясав себя кожаным ремнем и нацепив на него свое немногочисленное оружие, она снова взглянула в зеркало и решила, что по дороге из дома захватит темный отцовский плащ с глубоким капюшоном, что укрыл бы её от посторонних глаз.

Теперь Эвелин чувствовала всё удобство своего одеяния, которое не стесняло её движений. Она бы, пожалуй, всегда ходила в этом, если бы не правила приличия и строгий кодекс приличной девушки, о котором талдычит каждая старая матрона.
«Теперь я точно готова,» - улыбнувшись, она отбросила с глаз игривую прядь волос и быстро шмыгнула за дверь.
Эвелин шла к лестнице, ведущей к первому этажу тихо и быстро, словно в любой момент её могли отдернуть за руку и приказать идти в свою комнату. Она была еще юна и молода, поэтому чувство независимости в её душе было еще не достаточно сильным, чтобы полностью противостоять авторитету родителей и в открытую пренебрегать установленными ими законами и правилами.

В полуденной тишине, кроме тихого поскрипывания деревянного пола от собственных шагов, Эвелин услышала едва слышимое шуршание атласных юбок и тихую возню за дверью комнаты. Вивьен! А ведь утром за завтраком она просила зайти к ней в комнату, но причину не назвала. Это могло быть как и что-то серьёзное, так и обычный ненужный девичий треп, который Эвелин терпела лишь из чувства привязанности к сестре.
Остановившись у самой лестницы, она задумчивым взглядом окинула дверь в комнату Вивьен и всё-таки решив не пренебрегать просьбой сестры, решительно направилась в её комнату.
- Вив, у тебя что-то интересное?
При виде сестры Вивьен ахнула и уронила канву с вышивкой себе на колени. Она укоризненно, с понятной только ей самой жалостью, взглянула на Эвелин с неподдельным изумлением и поднесла сложенные руки к груди.

- О Боже, Эвелин, только не говори, что ты снова затеяла показываться в таком виде людям! – тонкий, тихий голосок Вивьен не способен был как следует издать соответствующий укоризненный тон. Её вид скорее был похож на удивленного, испуганного мышонка, преисполненного любви и жалости к каждому встречному, а потому недостаточно строг чтобы по-настоящему твердо упрекнуть кого-то.
- Да, Вив, затеяла, и ты знаешь, что это не первый и не последний раз! – Эвелин нахально улыбнулась, обнажив безупречно белые и ровные зубы. – Право, я не собираюсь целыми днями развлекать себя сидением над этим несчастным, ненужным клочком ткани и выделывать на нем никому не нужные узоры, как делаешь это ты.
Вивьен представляла собой скромную и милую девушку, с длинными светлыми волосами и ясными голубыми глазами, добрыми чертами лица, светлыми бровями и нежно очерченными губами.

Её мягкий и уравновешенный характер способствовал тому, что она всегда была серой мышкой в обществе, но, не смотря на это, все, кто знали Вивьен, любили и уважали её, хотя сама она об этом даже не догадывалась. На безупречном фоне сестры, отвечающим всем понятиям порядочной девушки, Эвелин в глазах других людей выглядела еще более невоспитанной и неотесанной девушкой. «Ох уж эти дурные манеры и плохое воспитание! Вчера эта девица, ну та, что из семьи Камбеллов, прошла мимо меня и даже не поздоровалась, … Вчера она прошла мимо меня и даже не поздоровалась, а только взглянула таким взглядом, что я почувствовала себя посмешищем!» - часто перешептывались старые соседские сплетницы.
- Но я не часто вышиваю, просто скоро у мамы день рожденье, и я хочу сделать ей приятное…, - Вивьен опустила глаза на вышивку и отложила её на комод. Сложив маленькие бледные ручонки на коленях, она стала ненавязчиво мять бледно-голубое платье. – Я верю, Эви, верю, что ты имеешь право делать то, что хочешь, и я не осуждаю тебя, но люди… О тебе ползут дурные слухи.
Эвелин раздраженно фыркнула и натянула кончики белой рубахи себе на бедра. Опершись о стену, она по-хозяйски уперлась руку в бедро и приподняла бровь.

- Пусть ползут. Когда же ты поймешь, что мне глубоко плевать на всех, кто имеет что-то против меня! Пускай не лезут в чужие дела. Я не собираюсь всю жизнь плясать под чью-то дудку и всегда следовать каким-то дурацким правилам, которые даже нигде не записаны! А что я получу от этого, кроме как то, что кто-то когда-нибудь назовет меня милой, порядочной девушкой? Неужели в их исключительно правильные моральные взгляды не входит свобода воли человека и его желаний?
Вивьен притихла под напором настойчивых сестринских слов. Она лишь вздохнула и покорно отвела взгляд в сторону, потому что уже давно поняла, что ей никогда не пойти против норова сестры и не навязать ей свое или общественное мнение. Тем временем Эвелин устало вздохнула и подошла ближе.
- Я просто забочусь о тебе, - объяснила Вив, подымая взгляд. - Я боюсь, что с тобой что-нибудь может случиться, ведь ты даже не хочешь говорить, куда ты ходишь. Этот лязг…Что это? Ах, это же оружие! – её тонкие, светлые брови поползли вниз, глаза наполнились безудержным страхом и странной безнадежностью. Она резко вскочила с кровати. – Господи, Эвелин, у тебя на поясе пистолет и кинжал!
Большие наивно-детские глаза Вив наполнились слезами, но она только всхлипнула, и приложила руки к лицу, качая головой.

- А я ведь постоянно прикрываю тебя перед родителями…. Боже, неужели ты делаешь нехорошие вещи, неужели я совершаю грех, позволяя тебе уйти и скрывать всё это от родителей… Боже правый! Эвелин, скажи, что ты не делаешь ничего плохого, умоляю! – взмолилась Вивьен, жалобно глядя на свою сестру.
- Ну что ты, Вив, конечно нет! – она знала, что её сестра обладала не только добрым сердцем, но и безграничным воображением, которое она использовала для того, чтобы накручивать себя каждый раз, когда для этого был малейший повод. Раздражение, которое Эвелин испытала от чрезмерной наивности и покорности Вивьен, сменилось на какое-то мгновение на обиду и негодование. Как Вивьен могла подумать о ней такое! В надежде переубедить сестру Эвелин мягко посадила её на кровать и села рядом с ней. Она неуверенно погладила её плече в надежде, что это успокоит Вивьен.
- Какая же ты дурочка! – Эвелин покачала головой и сложила рук на коленях, объясняя в пустоту. - Я просто хожу по городу, иногда выезжаю за его пределы, брожу по лесу, наслаждаюсь верховыми прогулками. Ничего такого предосудительного. А оружие…

Так ведь я с ним и обращаться толком не умею, просто с ним чувствую себя значительно увереннее, ведь в случае чего смогу за себя постоять. Ты же знаешь, в городе много плохих людей, да и за пределами города мало ли кто встретится.
Вивьен успокоилась и натянуто улыбнулась. Спокойные объяснения сестры подействовали на неё, хотя ничто не могло стереть тревоги в глазах.
- Прости меня, пожалуйста, за эти нюни, я знаю как ты это не любишь.. – она вздохнула. – Я верю, тебе, Эв. Конечно верю.
Вивьен наивно посмотрела в янтарные глаза своей сестры, наполненные таинственной энергией и жизненной силой, в надежде найти там утешение, и она его нашла.
- Ну, вот и хорошо, - Эвелин удовлетворённо кивнула и выпрямилась, закинув ногу на ногу.

Теперь, когда Вивьен успокоилась, и тайне Эвелин ничего не угрожало, она вновь приняла вид человека, преисполненного твердости и решимости. – Я, кажется, немного отвлеклась от своей изначальной цели разговора. Так зачем ты попросила сегодня утром зайти к тебе? Что-то важное?
Все мысли Эвелин уже были на охоте, участницей которой должна была стать сегодня, но это не тушило огонек легкого любопытства в её голове. Она заметила, как засверкали глаза у сестры, которая развернула плечи и села поудобнее, готовясь сообщить какую-то новость. «Должно быть, что-то хорошее,» - облегченно промелькнуло в голове.
- Я до последнего не говорила тебе, а ты, невежда, даже не заметила, - Вивьен широко улыбнулась, глядя на свою сестру, и игриво помахала пальцем. – Какая же ты у меня не внимательная!
Эвелин недовольно закатила глаза.
- Если бы я вникала во все твои дела, я бы точно стала такой же занудой как ты, сестричка! – хихикнув, она усмехнулась, как умела это делать, и дружески толкнула сестру в плечо – Ну, давай, не испытывай мое терпение, говори, что там у тебя!
- Ты же знаешь, мне уже целых девятнадцать лет, а я до сих пор не замужем. Так не положено.
- Это тебе так отец сказал? Или мама?
- Неважно, - уклонилась Вив в надежде как можно быстрее продолжить свою мысль. - Так вот, Эви, Стюарт предложил мне руку и сердце, представляешь!
- А, этот забавный малый рыжик?

Эвелин весело усмехнулась, но её веселье весьма быстро помрачила мысль о том, что её сестра может выйти замуж за недостойного её рыжего хиленького мальчишку. – Ты шутишь, что ли?
______________
*В то время «британцами» называли стражников Британской армии, патрулирующих на территории Америки, которая была колонией Британии. Они были облачены в красную униформу, за что их часто называли «красные мундиры» или «креветки».

sea7654506, Lucy, спасибо большое за отзывы

Ох, я благодарна, что есть люди, которые не прочь помочь) Но как раз сегодня я сгребла себя в охапку и заставила научиться, в итоге имею одну корявую позу) Думаю, с одиночными я как-то справлюсь, однако если будет что-то сложное, смогу ли я к тебе обратиться?)

Это только начало, еще два главных действующих лица впереди)

Возможно, ты имела в виду Вивьен?) Просто именно её образ более идеализированный, а Эвелин - наоборот, жгучая смесь, сплошное упрямство и прямолинейность)

«Да я бы с удовольствием ушла из-под этого крылышка, черт возьми! Ничего ты не понимаешь!» - едва ли не крикнула Эвелин. Свой дом она не любила, больше её заботилась мысль лишь о том, что теперь внимание и любовь сестры будет доставаться кому-то другому, а ей – всё реже и реже. Иголочка ревности кольнула её, ведь Вивьен была едва ли единственным человеком, который, не смотря ни на что, относился к ней с любовью и пониманием.
А потом, в примирительном молчании, Эвелин внезапно осенило. Она вздрогнула от мысли, которая пришла ей в голову.
- А вдруг отец захочет и моего замужества? Он же ненавидит меня! Я - позор семьи, и спихнуть меня какому-нибудь дураку - его мечта!

- Не говори так, дорогая! Никакой ты не позор семьи, и отец тебя любит, как любой родитель свое дитя, просто он пытается наставить тебя на правильный путь, - Вивьен говорила это так искренне, что, кажется, и сама в это верила. Эвелин лишь безнадежно помахала головой: «Она неисправима» .
- Смотри в глаза правде, Вив, - упрекнула Эвелин, с заговорщицким видом наклоняясь к сестре. – Разве ты не слышала, как матушка говорила, что до того, как наш отец переехал в Америку в поисках лучшей жизни, он был совсем другим? Ведь раньше он имел и статус и деньги, но проблемы с английским правительством вынудили его бежать сюда в Америку, а надежды разбогатеть тут обернулись провалом. Из-за этого он и стал каким-то чокнутым фанатиком в своих бесконечных попытках вернуть утраченное имя и деньги! – глаза Эвелин светились недовольством к своему собственному отцу. – К чему вся эта клоунада с пышными нарядами, громкими словами и манерами, в которую он заставляет играть нас? Он ползает на коленях перед богатыми, но от этого нет никакого толку, как и от того, что он пытается изображать себя благородным аристократом. Даже родной брат, оставшийся в Англии, отказался от него.
Эвелин видела, что в глазах Вивьен были противоречия. Она не могла отрицать слова, которые только что услышала, но её добрая сторона не могла не вступиться за отца, чье имя было опорочено его же дочерью.
- Эви, когда мы станем старше, мы, возможно, поймем его, - затем Вивьен посветлела от мысли, которая могла хотя бы немного компенсировать жесткую правду, изрекаемую Эвелин. - Кстати, дядюшка вовсе от него не отказался. Отец рассказывал ему, что совсем недавно они возобновили переписку и их отношения, вроде бы, наладились.
- Ну да, - Эвелин надулась и фыркнула.

– Но если бы наша почтенная бабушка, которую я ни разу в жизни не видела, не умерла бы, они бы так и остались напыщенными надутыми друг на друга индюками, разбросанными по оба конца света.
- Возможно, - печально сдалась Вивьен, принимая свое поражение. Она задумчиво рассматривала пианино, хотя по её глазам было видно, что она размышляет далеко не об этом. Наконец, её мысль созрела, и Вивьен неуверенным тоненьким голосочком возразила:
-Сама подумай – может наш отец просто хочет обеспечить нам хорошую жизнь?
- Тогда пусть перестанет делать из нас орудие, которым он хочет пробить стену на пути к своей цели. Вот если бы Стюарт не был зажиточным, думаешь, отец дал бы согласие на ваше замужество? Уж не он ли убеждал тебя в том, какой этот Стюарт хороший и порядочный?
- Эвелин, я больше не могу это слушать, – взмолилась Вивьен, - Перестань, пожалуйста, говорить такие гнусные вещи!

Эвелин понимала, что снова перешла грань между тем, о чем думаешь и тем, что можно говорить вслух. Она взглянула на свою сестру и, поняла, сколько жестокости иногда бывает в ней самой, что она может запросто задеть того, кого любит, и едва заметить это.
- Но вообще, я ничего не имею против вас со Стюартом, он…славный малый, - Эвелин натянуто улыбнулась, пытаясь загладить вину. – Не расстраивайся, Вив, на самом деле я не хотела говорить то, что недавно сказала. Я… Я обязательно приду на бал, который устроит Стюарт в честь вашей помолвки, и я буду там паинькой, обещаю! – она убедительно улыбнулась, глядя в глаза сестре нежным взглядом, на который только могла быть способна её грубоватая натура.
- Правда?А можно я лично выберу тебе наряд и прическу на бал? – Вивьен выглядела так, словно всегда мечтала спросить об этом.
Эвелин нахмурилась, но отказать не смогла. Её сестра в душе всё еще оставалась маленькой девочкой, горящая восторгом от возможности наряжать свою любимую куклу.
- Ладно, - коротко ответила она, сдаваясь сестре. – Хорошо, в день твоего праздника я разрешу делать тебе со мной что угодно.
- Ты будешь самой красивой сестрой! - восторженно воскликнула Вив, и Эвелин не сдержала веселой усмешки.
Затем Эвелин вспомнила, что она спешила на охоту, и вместо того чтобы ехать верхом к лесу, она все еще сидит тут и чешет языком со своей сестрой.
- Вивьен, мне пора идти, - Эвелин произнесла это как можно мягче, но это не скрыло в её голосе желания по-скорее покинуть комнату и отправиться по своим делам.
- О, ну да, разумеется…– Вивьен снова выглядела немного взволнованной. Она поднялась и подошла к Эвелин, сжав её руки. - Будь осторожна, ладно?
- Вив, перестань, всё нормально, - Эвелин весьма быстро отмахнулась от заботы своей сестры и направилась к выходу.

У входа она схватила черный потрепанный отцовский плащ и быстрым шагом направилась к конюшне, запрягши высокого вороного жеребца, единственную лошадь в скупой отцовской конюшне, что была обучена ходить под седлом, а не таскать торговые караваны. Эвелин ловко вскочила в седло и послала коня галопом. На пересечении тропы она колебалась какому пути отдать предпочтение: почти безлюдной тропе, идущей вдоль небольших поселений, следуя которой к диким лесам, обступавшим Филадельфию с восточной стороны, было меньше шансов наткнуться на кого-нибудь из знакомых, или пути через город, который был хоть и короче, но рискованней.

После недолгих раздумий она выбрала вариант, который меньше грозил ей разоблачением – путь через небольшие поселения. Жеребец, явно соскучившийся по быстрому бегу, радостно двинулся вперед, когда хозяйка легко ударила пяткой по его бокам, посылая в движение.

Я тоже читала этот сериал. Что же, я рада, что мой сериал тебя заинтересовал)
RaMiRa, Moreen спасибо за комментарии)
Это пока что половина, видимо, у меня уже закоренилась традиция выпускать главы по частям с длительными интервалами хд. Продолжение будет примерно через пару дней, приятного чтения :)

Кажется, именно здесь ей нужно было свернуть с дороги и направиться через лес на запад. Она еще раз оглянула могучие дубы с пышными кронами, словно застывшие во времени истуканы, немые свидетели прошедших времен. Неподалеку было слышно мелодичное журчание речки - её главного ориентира. Больше не колеблясь, Эвелин направила коня в сторону журчащего звука и черный жеребец, минуя деревья, направился рысью вдоль склона.

Какой свежий запах дикой природы витал тут! Его нельзя было сравнить ни с чем, как и то, каким безмятежным казалось тут ощущение времени. Совсем неудивительно, что коренные жители, обитающие на этих диких просторах, жили в своем, отрешенном от всего света, мирном уголке. Разумеется, так было лишь до бесцеремонного прихода европейцев, чье присутствие потревожило привычный размеренный уклад жизни законных обитателей этих земель.
Чем дальше Эвелин продвигалась вдоль реки, тем природа становилась все более дикой и живописной. Уже было видно первую дичь, пугливо скрывающуюся в чаще при виде всадницы. Но рельеф становился всё бугристее, а склон, по которому нужно было подняться, круче.

Каменные глыбы, обваленные деревья и возвышающиеся утесы делали продвижение на лошади очень трудным. В любой момент конь мог подвернуть ногу, неудачно ступив, или что еще хуже поскользнутся на склоне и упасть, придавив свою хозяйку.
Спешившись с жеребца, Эвелин похлопала его по шее и привязала к одной из удачно торчащих массивных веток. Продолжив двигаться дальше, Эвелин наконец настигла русла реки, где должен был ждать её друг.
«И где его носит!» - мысленно возмутившись, Эвелин удобно утроилась неподалеку берега реки и попыталась отвлечь себя наблюдением за природой, но искусство безмятежного покоя давалось ей довольно трудно, ведь в голову то и дело лезли разные отвлекающие мысли.

«Подумать только, индейский мальчишка будет учить меня охотиться! Ха, я хотела бы посмотреть на лицо того, кто узнал бы об этом,» - она усмехнулась и отряхнула свою рубашку от нацеплявшихся на неё мелких листочков и сосновых иголочек.
С индейским мальчишкой Эвелин познакомилась неделю назад, когда возвращаясь в очередной раз из леса домой, увидела двух мужчин, с виду похожих на охотников; они были пьяны, и, схватив молодого индейского паренька, угрожали ему ружьем. Тогда Эвелин решила вступиться за него. Возмущенные крики не помогли, но вот пару выстрелов в землю около их ног несколько протрезвили двоих задир. Протрезвили и отвлекли, но так же и разозлили. Тогда Эвелин пришлось прибегнуть к единственной известной ей эффективной тактике борьбы против громил – бегству. Она с увлекательным азартом бежала от нападающих за индейцем, и вскоре очень быстро оторвалась от преследования. Эвелин с улыбкой вспоминала изумленный непонимающий взгляд парнишы, который наблюдал за её триумфальным смехом, прерываемой частой отдышкой от недавней погони.
- Чего ты смеешься, белая женщина? – хмуро удивлялся индеец, но от его корявого английского Эвелин становилось еще смешнее. А после длинной паузы, он благодарно кивнул, однако недоверия в его взгляде не стало меньше. – Спасибо тебе. Ты спасла мне жизнь. Я буду должен тебе.
Лицо его было близко чертами к пятнадцатилетнему юноше, но телом он был более рослым и коренастым, по сравнению со своими белыми однолетками. Эвелин не раз слышала, что индейцы в среднем намного больше и коренастее европейцев.
- Называй меня Эвелин, - с легкой усмешкой представилась Эвелин, оглядываясь назад. – Глупые пьяные дураки! Наверняка им по дороге даже бревно перепрыгнуть не удалось, с их-то походкой!
Индеец продолжал кидать на неё странные взгляды, параллельно оглядываясь по сторонам, как чуткий олень в ожидании хищника.
- Мое имя Кваху, - внезапно произнес он, склонив голову набок. – Что я могу сделать для тебя в знак моей благодарности?
Эвелин с недоумением приподняла бровь и ухмыльнулась его витиеватой и затейливой речи.
- Даже не буду пытаться это запомнить. Что же, Куа…Ква...Кваху! Знаешь что… научи меня охотиться по-настоящему! – внезапно воскликнула Эвелин, загоревшись тогда большим интересом. – Ты сможешь ждать меня тут через семь дней в полдень?
Кваху сощурился, припоминая что-то в своей голове, а затем недоумевающее взглянул на Эвелин.
- Семь дней? – коряво переспросил он.
Она усмехнулась и показала семь пальцев. Судя по его лицу, тогда Кваху всё понял. Он кивнул и вскоре быстро скрылся в зарослях, будто его кто-то мог преследовать. Так и закончилась первая встреча Эвелин с индейцем. Сейчас она по-прежнему сидела у реки и уже думала, что индеец тогда всё-таки её недопонял, но он оказался еще смышленее, чем она думала, раз умудрился прийти почти во время. Он осторожно оглянулся, прежде чем подойти. Заметив позади себя чужое присутствие, Эвелин развернулась и увидела перед собой Кваху в своем привычном индейском одеянии с деревянным луком наперевес.

- Ну, наконец-то, я-то думала, ты уже не явишься, - Эвелин усмехнулась и поднялась с земли, стряхнув с себя остатки земли. Индеец муркнул что-то на своем, очевидно, приветствуя Эвелин.
- Послушай, Кваху, давно хотела спросить тебя, откуда ты знаешь английский?
- Мой народ очень часто дает белым людям шкуры животных, мясо и прочие вещи в обмен на то, что они не тронут наши земли. Иногда они дают нам разные странные вещи… Мы должны знать их язык, иначе не смогли бы с ними никак договариваться.
Эвелин кивнула, и снова задала вопрос, как только вспомнила инцидент недельной давности.
- Кстати, за что на тебя напали те люди тогда?

Ей нравилось наблюдать за сосредоточенным лицом Кваху, который внимательно вслушивался в каждое слово, ведь наверняка он понимал её через слово.
Парниша сощурил глаза, неприятно вспоминая события недавнего времени.
- Я убил оленя раньше их, за что они хотели ударить меня, или даже метнуть огонь, - Кваху помахал головой с застывшей гримасой несправедливости. – Они говорили, что это их олень, но это неправильно! Они не могут присваивать себе то, что создала природа. Это животное – один из даров природы, что дала нам его для жизни. Но люди твоего народа не умеют ценить этот дар, - с обреченным видом заметил он. – Нас выгнали с нашей земли, на которой жили наши предки. Духи разгневаны на них.
Пока индеец тихо рассказывал о постигших его народ неудачах и попутно отряхивал свои лохмотья из оленьей шкуры, Эвелин вспомнила слова старого отцовского приятеля, который говорил о принятии Вашингтоном договоров с индийскими племенами, согласно которым индейцев выселяли в специально отведенные земли – резервации. Все больше племен оттесняли с их земель подальше от городов и поселений, боясь очередных нашествий грозных воинов.
- Они угрожали засолить наши земли и убить весь скот, если мы не уйдем, - Кваху был задет несправедливостью, которую проявляли по отношению к его народу, но рамки его недовольства не выходили за пределы возмущения.

Эвелин внимательно следила за каждым действием молодого индейца и всё меньше страшилась жутких историй о временах Франко-индейской войны, когда целые нашествия индейских воинов врывались в поселения, убивали людей, срывая с них скальпы перед глазами их детей. Как только она встретила этого мирного на вид невинного индейского мальчишку, ей изначально не верилось, что он смог бы когда-то сделать подобное. Тогда Эвелин озвучила вопрос, долго вертевшийся у неё на языке.
- Эти люди должны быть наказаны, верно? Ваши люди хотят воевать за свою землю?
Индеец слегка опешил, его взгляд, странный и недоверчивым, напоминал настороженную пуму, увидевшую человека.
- Мы мирное племя. Мы никого не убиваем, - пояснил он, качая головой. Затем Кваху вопросительно посмотрел на Эвелин, с намеком на то, что готов отдать свой долг за спасение жизни.

- Ах, да, - она усмехнулась и качнула головой. – Ты, наверное, тоже не забыл, чему должен меня научить.
Прежде чем они направились на поиски зверя, Кваху попытался предварительно научить Эвелин управляться с индейским луком. Ранее ей доводилось охотиться на зверей с ружьем или пистолетом, но лук в руках не держала ни разу.
Кваху выбрал дерево в качестве цели, и, отодрав от него кусок коры, сделав тем самым главную мишень, отошел на пару метров.
Индеец снял с плеча лук и, закрепив стрелу между пальцев, натянул тетиву.

- Смотри как надо, - шепнул он, застывая в нужном положении. Эвелин нахмурилась, поглядывая то на дерево, то на натянутую тетиву лука и стрелу, готовую попасть прямо в цель.
Затем Кваху передал лук Эвелин, которая подняла его на уровне своей груди, закрепила двумя пальцами шершавую стрелу с острым наконечником и с трудом натянула тетиву. Это оказалась не так просто, как выглядело, и Эвелин пришлось почти до боли в плече натягивать тетиву, пока Кваху не одобрил положение, направляя точно в сторону цели.
Первый раз Эвелин неудачно отпустила стрелу, и она едва пролетела метр. Второй раз она стрельнула дальше, но совершенно в другую сторону. Только спустя пять попыток и постоянных замечаний со стороны Кваху Эвелин, наконец, попала ближе к цели, сменив свою досаду на триумф.

Затем Кваху указал жестом идти за ним и направился к реке. Как только он вошел в роль охотника, то слегка пригнулся и стал аккуратно идти вперед. Его взгляд был предельно внимательным и сосредоточенным, а шаги, в отличие от Эвелин, аккуратные и осторожные. Вскоре они спустились вниз по реке, где сужалась и становилась мельче, а плавный переход от воды к каменистому берегу делал это место подходящим для водопоя.
- Нужно двигаться очень аккуратно и не шуметь, даже если ты не видишь ни одного животного вокруг, потому что очень часто животное замечает тебя раньше, чем ты его. Сейчас жарко, как раз в это время олени идут к реке, чтобы напиться.
Пока Кваху наставлял её тихим голосом, она пыталась подражать его походке. Но каменистый берег под её ногами по-прежнему тихо шуршал камнями, и Эвелин оставалось лишь гадать, как индейцу удается двигаться так тихо.
Через минут пятнадцать, когда Эвелин уже надоело идти, Кваху, наконец, остановился и выпрямил ладонь, давая знак последовать его примеру. Она резко выпрямилась и огляделась вокруг, пытаясь заметить хоть кого-то, но вокруг, к её разочарованию, было пусто.
- Ты должна успевать смотреть не только вокруг, но и себе под ноги. Смотри, - он кивнул головой глядя на небольшие камешки, лежащие не так ровно как остальные, а выше по берегу, где начинался земляной грунт, были видны едва заметные следы, пропадающие в траве. – Видишь, эти следы раздвоенных копыт принадлежат оленю.

А вон там, дальше, свежо объеденный им куст. Он направился туда, - индеец сузил глаза и указал в сторону от реки, где начинались заросли. Затем он хищно пригнулся и тихо направился по ведущим следам: отпечаткам копыт, сломанным веточкам, притоптанной траве.
Много из этого Эвелин сначала попросту не замечала и, направляясь за индейцем, подумала, что вряд ли в одиночку заметила бы такие незначительные детали, показывающие путь к жертве. По мере того, как на горизонте в поле зрения появлялся мирно пасущийся олень с белыми пятнами на спине, Кваху окончательно смолк, а Эвелин схватилась за рукоять пистолета. В тот же момент, когда индеец заметил это, он отрицательно покачал головой и, нахмурив брови, жестом руки запретил подымать оружие.
- Нельзя метать огонь на оленя. Он, - индеец кивнул в сторону пистолета, - слишком шумный и портит шкуру любого зверя. Чтобы убить с первого раза, нужно попасть очень точно в сердце, голову, или шею. Ели при первом выстреле олень не упал на землю, стоит стрелять дважды.
Эвелин усмехнулась про себя: «Хотя бы вообще направить стрелу в нужную сторону,» Прикрыв левый глаз, она взяла у индейца лук, прицелилась и готова была отпустить свои пальцы и выпустить стрелу, но олень, резко поднял голову, настороженно всматриваясь в противоположную от охотников сторону.
- Чего это он, Кваху?
- Погоди, - встревожено скомандовал индеец, - Он кого-то увидел.

Ну вот, вышло достаточно коротенько и малоинформативно, но тем не менее, я всё-равно жду комментариев Как вы относитесь к авантюризму и характеру главной героини? Одобряете ли вы её выходки или же она не должна нарушать общепринятые правила поведения истинной леди?

Индейцы сами по себе народ достаточно настороженный и мирный, а Кваху - обычный мальчишка, который опасается подвохов со стороны белых людей, так как он знает на что они способны. Он пришел к Эвелин лишь из-за своей честности и стремлением отдать благодарность, а не поразить мужеством)

Я рада, что понравились, потому как я всё сомневаюсь в них - нормально ли выглядят? Иногда в спешке я могу наделать вовсе не то, что хотелось бы.

Он не за горами)

Эвелин испуганно вскрикнула - в нескольких метрах от неё взад-вперед расхаживал черный волк. Его янтарные глаза хищно блестели на солнце и поглядывали на неё изучающе. Холодящий душу взгляд на несколько секунд лишил Эвелин движений, и она замерла, громко дыша.
- Это вожак, а сзади нас наверняка крадется третий волк… - обезнадеживающее шепнул индеец, одолеваемый таким же волнением, как и сама Эвелин. Волки, словно чувствуя страх своих жертв, даже не думали отступать. – Беги! Нужно разбежаться в разные стороны, чтобы растерять и оторваться от них.
Руки Эвелин дрожали от волнения и страха, что внушал ей угрожающий рык как и спереди, так и сзади. Она не сомневалась – волки уже выбрали жертву, и, судя по хищному взгляду вожака, ею будет Эвелин. Отчаянно сорвавшись с места, она побежала вперед так быстро, как только могла, а волки, издав хриплые рыки, бросились за ней.

Она слышала, как гудела земля под крупными волчьими лапами, и как громче и отчетливее становились их рыки. Эвелин с ужасом поняла, что пистолет остался лежать на земле, и единственное, чем она сможет спасти свою жизнь – это всего лишь обычный клинок, которым Эвелин почти не умела орудовать. Внезапно за спиной послышалось жалобное скуление, и на одну пару лап позади осталось меньше.

Она мчалась вперед, но чем быстрее и испуганней был её бег, тем неровной казалась земля под ногами. Эвелин попыталась оглянуться, чтобы прикинуть, что происходит за её спиной, и почти в этот же момент, увидав преследующего желтоглазого волка, её нога больно ушиблась об скрывающееся в траве бревно. Эвелин вскрикнула, и внезапно возникшее препятствие повалило её назем, на место спуска с плавного земляного склона. Сила притяжения тянула её вниз, и она покатилась вниз, по пути ударяясь о неровности и камни. Когда движение прекратилось, Эвелин застонала от боли по всему телу. Её качало и мутило, но страх перед хищником был намного сильнее. Эвелин резко вскинула голову вперед и посмотрела навверх – на место, где она споткнулась и стала сваливаться вниз. Там же застыл на месте волк, словно раздумывая, стоит ли его жертва того, чтобы за ней спускаться по крутому склону.

Тогда Эвелин выхватила из-за пояса кинжал и стала угрожающе кричать. Она махала блестящим на солнце орудием влево и вправо, пытаясь напугать вожака, и он отступил на шаг. Они встретились взглядами, и Эвелин, откинув свой страх по-дальше в уголки сознания, взглянула в янтарные глаза с вызовом, пытаясь напугать зверя.

Волчий вожак недовольно рыкнул и поспешил скрыться от внезапно обезумевшей жертвы. Эвелин облегченно вздохнула и испытала триумф, ведь волк отступил, а значить ей удалось из жертвы превратиться в хищника.
Эвелин поднялась на ноги и внезапно почувствовала сильную острую боль в плече. Шевелить им было очень больно и каждое лишнее движение доставляло страдания. Помимо плеча и помутившейся головы, от падения пострадали почти всё области тела, соприкасающиеся с землей и камнями. Преодолев себя, Эвелин выбралась обратно наверх, хватаясь за траву здоровой рукой.
Там она увидела движущегося к ней индейца с луком и поваленного наземь убитого первого волка, в горле которого торчала та самая стрела, что предназначалась оленю. Кваху принел на корточки около волка и вздохнул, произнеся что-то на своем языке. Он выглядел расстроено, словно совсем не хотел убивать этого зверя, а сделал это, лишь потому что был вынужден.

Боль распространялась жгучим потоком по всей конечности, время от времени то стихала, то снова сжимала плечо пульсирующей хваткой. Эвелин закинула голову на бок, пытаясь определить степень тяжести ушиба. Она попыталась медленно поднять руку, но ей это не удалось, потому что от боли она не могла ею даже шевельнуть. Словно что-то ушибло или отшибло кость. К тому же, голова стала подозрительно кружиться и болеть.
- Вот и поохотилась, - недовольно заключила Эвелин, разочарованно выдохнув. Она оглянулась чтобы убедиться, что вожак исчез из виду и больше ничем не сможет навредить ей. Индеец, стоявший неподалеку, подошел и коснулся плеча, от чего Эвелин слегка вздрогнула и возмущенно свела брови.
- Я хочу помочь, - объяснил он. Прощупав плечо, Квахо взял его обеими руками и резко повернул. Раздался хруст – вероятно кость встала на место. Эвелин вскрикнула от адской боли, но уже через мгновение обнаружила, что может шевелить рукой, пусть и с некоторым трудом, а вскоре боль стала еще менее заметной.
– Очень странно, волки редко кидаются на людей. Обычно они обходят их стороной.

- Да, я заметила, что со мной обычно происходит что-то странное или ненормальное.
- Кваху, или как там тебя... Думаю, на сегодня хватит, - Эвелин тяжело вздохнула. – А может, хватит вообще. Очевидно, охотница из меня весьма…неудачливая.
Кваху отрицательно помахал головой в знак не согласия.
- Не правда. Ты проявила необычную храбрость, храбрость воина… Не каждому посчастливиться выжить в схватке с волчьим вожаком.
Но Эвелин почти не слушала индейца, она вдруг осознала, как сильно устала и как хочется просто прилечь, хотя впереди у неё утомительный путь домой. Она мысленно пожелала, чтобы с лошадью, которая осталась неподалеку от дороги, ничего не случилось.
- Спасибо тебе, Кваху. Мне пора.

Индеец пожал плечами и кивнул в ответ, тряхнув свисающими прядями. Вооружившись луком, он кинул на свою спутницу прощальный взгляд и скрылся в прохладной чаще, а Эвелин вышла к берегу реки, чтобы по следам вернуться обратно.
Журчание мелкой шумной речушки навевало приятную умиротворенность, и Эвелин даже поймала себя на мысли, что с удовольствием осталась бы здесь на часок другой, если бы не ушибы и поджимавшее время. Спускаться по крутому склону было намного легче, чем подыматься, и вскоре между мощными кронами сосен, в тени могучих крон, Эвелин заметила своего черного жеребца. Тот навострил уши и приветливо фыркнул. Уставшие от долгой ходьбы ноги давали о себе знать глухой болью где-то в области коленок.
- Наконец-то!
Эвелин бросилась к лошади, придерживая ушибленную руку. Превозмогая отголосок боли в плече, она всё-таки залезла в седло и взяла в руки поводья. Лошадь, почувствовав легкий удар пятками по бокам, двинулась вперед.

Вскоре Эвелин выехала на дорогу, где позволила жеребцу перейти на энергичный галоп. Она оттянула ворот своей рубашки: жара стояла невыносимая, солнце жгло прямо в спину, но её темные волосы нагревались даже быстрее, чем спина. Эвелин показалось, будто воздух вокруг неё стал плотным и удушливым. На глаза медленно наползала темная пелена, а по всему телу распространялась вялость, будто солнце медленно и мучительно испаряло все её силы.
- Хоть бы не потерять сознание… Нет…Только не сейчас!

Эвелин понимала, что падение с коня не пройдет для нее бесследно. Запас выброшенного в кровь адреналеина уже давно иссяк, и вполне естественное непривычное моральное и физическое истощение организма давало знать о себе. Покачиваясь в ритме шагов лошади, она начала терять контроль над собой. Даже мысль о том, что можно упасть с лошади на ходу со всей дури и расшибить себе голову, не могла заставить Эвелин сделать над собой большое усилие.
В ушах стоял громкий звон, её тошнило и перед глазами мерцали черные точечки, вытеснявшие картину реальности. Лишь еще не полностью потерянное ощущения пространства позволяло Эвелин понять, что лошадь остановилась, а сама она стала медленно сползать с седла, не в силах достаточно крепко ухватиться за гриву. Перед тем, как упасть в глубокую темную пропасть сознания, глаза Эвелин уловили какое-то непонятное движущееся темное пятно прямо перед собой.