- А мне не страшно! – заявил Ритэ, и закинул руки за голову. Он устремил свой уверенный и обычно нахальный взгляд к горизонту, где тонкой серой ниткой вился дым. Это горела соседняя деревня.

- А вдруг они уже этой ночью будут здесь? Что же делать? – я посмотрел на друга. Он жевал соломинку и, улыбаясь, смотрел на небо.

- Бежать!

- Бежать? Но… Но кто же будет защищать храм?

- И без нас защитников полно!

- Но это трусость! – возразил было я, на что Ритэ ответил:

- Это мудрость!

Я сделал глубокий вдох. Вечерний воздух был ещё тёплый после знойного дня, он пах пылью и гарью, которую приносил с запада лёгкий ветерок. Я пытался придумать, что ответь другу, но мысли терялись, разбегались от меня как букашки, и в итоге я понял для себя – он прав!



Холодный воздух просачивался в полуоткрытое окно, наполняя комнату прохладой и свежестью. И запахом гари. С того разговора с Ритэ прошло уже несколько часов, а запах, как мне показалось, только усилился. Огонь близко.

Я долго думал над словами Ритэ. Прав ли он? Мысль, что мой друг такой трус, не давала мне покоя. Но с другой стороны, он ведь прав! Смысл рисковать жизнью, когда для этого есть специально обученная армия? Или я просто пытаюсь его оправдать?

Мои мысли прервал усилившийся шум за окном. Воздух разорвал отчаянный женский крик, что-то громко разорвалось совсем недалеко от моего дома, зазвенела посуда, и мне показалось, что потолок вот-вот рухнет на мою голову. В панике я выбежал на улицу, где туда-сюда сновали люди с вёдрами, часть стены была охвачена пламенем, кто-то кричал, кто-то плакал, молился, проклинал.

Я бросился в сторону дома Ритэ, но он уже бежал мне навстречу.

- Нужно уходить! – крикнул Ритэ. Над нашими головами просвистело ещё несколько стрел. Он схватил меня за руку, и мы побежали вглубь города, подальше от горящей стены.

Ритэ точно знал, куда бежать. Он вёл меня какими-то дворами, о существовании некоторых я даже не догадывался. Нам навстречу бежали люди с вёдрами, с оружием.

- Нам нужно подкрепление! – кричал начальник охраны.

- Ритэ, куда мы бежим? – спросил я у друга.

- Из города, вон, подальше, - он тяжело дышал после долгого бега, жадно глотая пропитанный гарью воздух.

- Но…

- Слушай! Ты хочешь сдохнуть? Я нет! Поэтому я ухожу, и чем скорее, тем лучше! Если не хочешь со мной, тебе туда, - и он указал мне на столб чёрного дыма на западе – там горела стена.

Я лихорадочно соображал, что мне делать. С одной стороны это неправильно! Это трусость, низкая, подлая, и трусов никогда не ждёт ничего хорошего! Но с другой, я ещё так молод, полон амбиций, я хочу жить! Моя совесть ещё пыталась сопротивляться, но под испытывающим взглядом Ритэ я не устоял:

- Вперёд! – сказал я и направился в сторону храма. Ритэ слегка улыбнулся, и в его глазах блеснули хитрые огоньки.

Дальше мы бежали почти в тишине. Сзади доносились крики, иногда их заглушали взрывы, иногда слышались высокие нотки женского плача. Я следовал за другом, стараясь не отставать. Мы приближались к храму. Величественное здание, возвышавшееся над всем городом, уже было объято пламенем. Огненные языки ползли по каменной лестнице, и, клянусь, я видел Ёсэя-сама. Он стоял так близко к огню, искры попадали на одежду, она загоралась, но она, казалось, не замечал этого. Внизу бегали его охранники, Гинкаку и Кинкаку, пытаясь добраться до мастера, потушить огонь, но были бессильны. Мы с Ритэ наблюдали за этой сценой из-за угла, нас не замечали. Не знаю, почему мы задержались, даже мой друг не смог не остановиться. Неожиданно что-то на самой вершине храма будто лопнуло, яркая вспышка осветила ночное, затянутое дымом небо, на мгновение ослепив нас. В ушах стоял пронзительный гул, кроме которого я ничего не слышал. Когда вспышка погасла, и я смог открыть глаза, над храмом, разгоняя чёрные тучи, взмывала в небо огромная огненная птица. Она разрезала ночное небо ярким светом и, потерявшись на мгновение среди клубов густого дыма, вынырнула далеко на западе и обрушилась огненным дождём на врага!

- Нужно уходить, - Ритэ потянул меня за рукав.

Только к рассвету мы наконец покинули пределы города.



Дорога на восток шла через лес. Мы уже не бежали, а спокойно шли, постоянно прислушиваясь к тишине. После такой жаркой ночи, утро вышло на удивление холодным и сырым. Трава покрылась росой, а впереди молочными клубами сгущался лёгкий утренний туман. Было настолько тихо, что я слышал собственное дыхание, собственное биение сердца.

- И куда теперь? – я первым нарушил тишину.

- Не знаю.

- У тебя нет плана?

- С чего бы ему у меня быть? Просто пойдём вперёд и всё! Главное, что мы ушли!

- А что, если мы кого-нибудь встретим? – вновь заговорил я, после недолгого молчания.

Ритэ задумался:

- Спрячемся! – я даже не знаю, что меня в этот момент поразило больше? Его беспечность и легкомыслие или то, какой он дурак?

И мы снова шли в тишине. Чем дальше мы удалялись от города, там сильнее на меня накатывала непонятная мне тревога. Я не понимал, зачем слушаю его, ведь он явно неправ. Но мы здесь, на дороге, бежим от огня, как последние трусы… Или это самосохранение?

- Постой, Ритэ! – я остановился, - Давай отдохнём!

Он оглянулся. Мои ноги подкашивались, с каждой секундой, с каждым новым вдохом волнение усиливалось, разливаясь по телу мелкой дрожью.

- Слушай, ну не будь же ты тряпкой! Ещё чуть…

- Чш! – мой взгляд привлекла маленькая лужица на дороге, в мутной воде которой отражалось серое небо. Она вздрагивала. Маленькие волны проходились по её поверхности, искажая аккуратное кружево ветвей. Я оглянулся как раз в тот момент, когда мою грудь пронзила острая боль.

Топот конских копыт слышался всё яснее, уже различимее становились их крики. Ритэ куда-то убежал, а я валялся в грязи, понимая, что вся эта ночь, вся эта спешка была бессмысленной. И зачем? Просто трусость. Просто меня одолела трусость. Боже, как низко!

Я лежал в луже собственной крови, такой тёплой и, как мне казалось, ещё трепещущей, волны страха накатывались на меня, не давая душе покинуть это тело. Я боялся, но не смерти. Мне было страшно и противно от осознания того, что я ухожу вот так, ненужным и забытым, вот так, бесславно.

- Дай закурить! - потребовала Алиса.
- Ты маленькая.
- Я старше тебя вообще-то! – я лишь сурово взглянул на неё. Да, она права, она была старше не только по возрасту (да-да, внешность обманчива, и способность регенерации играет с волками интересную шутку). Но не только биологически она была старше, как обратившая меня, она отвечала за моё обучение, и, признаться честно, в свои внешние 8 лет была мудра на все 60! Как-то однажды она мне сказала: «Не нужно избегать природы, это всё равно, что отрицать себя. А себя отрицать нельзя, ведь вот он ты – сидишь тут на трухлявом пне и докуриваешь последнюю сигарету! Ты есть ровным счётом на столько, насколько есть и пень под твоей задницей, и бычок в твоих пальцах. А значит, есть и твоя природа. От судьбы не убежать, голубчик! Даже волку».

Весь следующий день я провёл в некоем забытьи. День вышел мерзопакостно-слякотным, моросил противный дождик, будто оплакивал мою смерть. Да, смерть! Потому что в тот день я умер.
Шёл, глядя под ноги, уже даже не помню куда (наверное, никуда), просто мокрая улица, серые дома с подтёками на отсыревших из-за дождя стенах, безликие прохожие, от которых с каждой минутой всё сильнее тянуло свежей и горячей плотью. Вдруг запах стал особенно резким, с нотками духов, я почувствовал, как о мою грудь ударилось что-то небольшое, сквозь оглушающий меня шум дождя послышался лёгкий грохот, и тихое: «Ой, простите, я сегодня такая рассеянная!»
- Я тоже… - ответил я, тупо глядя на что-то тёмно-бежевое, копошащееся у меня под ногами. Девушка… Наверное, надо помочь? Я опустился на колени и помог ей собрать книги.
- Спасибо! – она взглянула на меня несоразмерно большими для маленького личика глазами, заправила за ухо выбившуюся прядь и убежала, а я остался вновь один в ожидании своего смертного часа.

Чем выше луна ползла по тёмному небосклону, тем более обострялись мои чувства. Я, кажется, слышал как упал с бордюра большой жирный червяк. Меня тянуло поближе к домам, в тихие дворики, где-то глубоко в душе я надеялся, что ко мне забредёт какая-то потерянная душа, рискнувшая высунуться на улицу в такую тёмную сырую ночь, но тут же гнал эти мысли! Нет. Нельзя, жизнь никогда не была мне в сладость, и я, наверное, видел все самые худшие грани реальности, но даже в самые тяжёлые моменты не думал убить. Нет! Нельзя! Не правильно!
Мимо меня прошла какая-то девчушка в мокром бежевом платье, она пугливо оглянулась, потом резко остановилась, глядя на меня:
- Это вы! – и заметив мой недоумённый взгляд, - мы столкнулись сегодня днём, помните?
- А-а-а…
- Можно вас попросить? Проводите меня до дома, пожалуйста! Уже поздно, и мне страшно, а вы, я вижу, хороший человек.
«Нет, нет, нет, нет!»
- Конечно! – не хотел, но луна уже приближалась к зениту, я слышал, как далеко в лесу разносится эхом вой моих собратьев, мой голод достигал апогея, я не мог уже контролировать себя, скорее уж Он контролировал меня.
- Тут не так уж и далеко осталось.
Я выжидал, ждал подходящее место, время… Бывало, когда я был готов, нам навстречу шёл какой-нибудь человек. Она о чём-то рассказывала, оживлённо, с интересом, она даже не подозревала, что сама себе подписала смертный приговор, и что рядом идёт её палач.
«Вот, да, сейчас! Нет, нельзя, что она сделала? Разве это важно? Я голоден!» - и я почувствовал дикую боль в костях, будто их ломали, гнули, будто всё моё тело перекраивали вновь, разум затуманился, последнее, что я помню, это полный злости рык, отчаянный вопль и тёплая, ещё пульсирующая кровь на языке.

- Ты всё-таки была права, нет смысла сопротивляться.
- Ты сдаёшься? – спросила Алиса, сделав глубокую затяжку.
- А есть выбор?
- Нет.
Мы сидели на краю обрыва. Внизу простирался хвойный лес, вершины сосен целились в нас, словно стрелы, и, ах, лучше бы они пронзили нас!
- Что ты чувствуешь?
- Пусто, - ответил я, - так пусто внутри, хотя сначала казалось, что я получил ту недостающую часть себя, которую искал всю жизнь. А теперь её нет, да ещё и оторвали вместе с куском меня.
- Это от тебя оторвали душу, - я взглянул на неё, - понимаешь, когда человек умирает, Смерть приходит за ним сама и забирает душу, отправляя её либо в Рай, либо в ад, смотря как человек прожил жизнь. Но когда человек умирает раньше положенного срока, если его убивают, душа пропадает, улетает в Чистилище, а запоздавшая на «срочный вызов» Смерть требует плату: ей нужна душа, и она забирает часть души убийцы. Это больно, я знаю. Но когда отдашь Смерти последнюю частичку, дающую хоть какую-то капельку человечности, убийство станет в сладость!
- Я не хочу быть убийцей.
- Ты уже им стал! – она поднялась на ноги, втоптала в землю бычок и направилась в сторону чащи.
- Нет, - хотя глупо отрицать, она права, она всегда была права.
- Вот как? И кто же ты тогда?
- Я? – я задумался, - я лишь очередная душа, летящая на зов. Мы все летим на мнимый зов, как нам кажется, полной луны, хотя на самом деле это голос из Ада эхом отражается от неба.
- Как мотыльки, летящие на свет огня?
- Да, как мотыльки.
Алиса хмыкнула. Я никогда не видел её такой задумчивой. Она развернулась и тихо ушла, слегка покачивая при ходьбе светлыми спутанными волосами. Её маленький силуэт скрылся в тени леса, а я смотрел на сосны внизу и думал, лучше бы они пронзили меня.

---

^*Ещё одна душа, идущая на зов, несмотря на всё
В тишине…
Две души, идущие на зов, несмотря на всё…
Вовремя…
Три души, идущие на зов, они пали…
Не зная, что ещё четыре души – далеко не всё, и ты это знаешь!

ахха любимый!мне тоже) интересно что не нужно быть автором, чтобы понять, что его попытки избежать своей участи бессмысленны и смешны! это неизбежно! жажда стала его частью, как бы он не старался сдерживать её, она от этого будет только расти, и однажды он обязательно сорвётся! а потом держать себя будет всё сложнее. однажды он всё равно потеряет то последнее человеческое - свою совесть. это как смерть, котороая всё равно, рано ли, поздно ди, придёт за всеми нами)))
алиса... это такой абстрактный персонаж.. честно, я даже не уверена что она в реале существует (ну, в мире гг). вообще, прообразом алисы стала дебби из некиного сериала (снимая маску). только это какая то антидебби))) дебби была чем то вроде совести питера, его чистым и светлым началом, она поддерживала его (если я правильно помню). алиса же наоборот больше олицетворяет звериную сущность героя, она наставляет его на путь зла и убийства, определяя это тем что "всё равно это произойдёт!" возможно возникновение алисы лишь ещё один аргумент в пользу того, что душа героя уже потеряна, она уже долетела до ада, его не спасти, как бы он не пытался! сопротивление бессмысленно. вот такая вот безысходная история вышла аххахаха
не могу поспорить, это действительно так!

SimsArt, Sternberger, KarinaRunda, ой кто заглянул в свою берлогу! да куда там? наконец то на сайт чуток выбралась))) спасибо что не забываете! это как то само собой получается пишу то, что думаю, можно сказать, от души. может поэтому кажется, что хорошо, это не просто слова, они живые, они с душой.

она мне случайно пришла в голову... я сейчас даже не вспомню наверное по какому поводу, да и зачем я вообще это писала..

Могу с уверенностью сказать, что сейчас я там, где должна быть. Тут дело даже не в философских размышлениях на тему судьбы и предназначения, а в моих личных ощущениях. Я должна быть здесь, и речь не о этапе жизни. Речь о конкретном месте. Новое место учёбы, новые преподаватели, новые друзья. Свои сложности, свои проблемы, особенные, свойственные только этому месту ситуации, от которых смешно до слёз, потому что только ты понимаешь как это жизненно и грустно! Художественное училище накладывает свой отпечаток на всё. Погружаясь в это место с головой, ты вдруг осознаёшь, что искусство имеет несколько другую романтику, нежели большинство людей представляют себе. Оно пахнет не розами и одето не в красивую одежду. Это каждодневная победа над собой, над своими слабостями, над соей усталостью. Ежедневное рытьё могилы, в которую твой собственный организм однажды отправит тебя в благодарность за бессонные ночи, литры кофе, этюды под дождём и прочие элементы самобичевания. Но могу с уверенностью сказать - я там, где должна быть! Это моё место, моя романтика, моя могила! И если школа была для меня адом, а одноклассники - демонятами, то сейчас я наверно не в раю, но хотя бы живу, а не существую. Действительно живу, вместе с людьми, которые меня окружают. Они потрясающие!
На днях захотелось по-настольгировать, листала NewLine и нашла свою интервью. Почему-то первой мыслью было: "Это была не я. Интервью подставное!" Я не могла так ответить. Захотелось поспорить. С кем? Похоже, что с самой собой, ведь я точно помню, что отвечала на эти вопросы.
"Боюсь ответственности за других" - ребята! Я поборол этот страх! Так сложилось, не совсем по моей воле, но на мою удачу, что я стала старостой. Сыростой, надеюсь... Хотя мне до этого наверное ещё далеко. И пусть коллектив не такой большой, достаточно дружный, но проблемы бывают. Я стараюсь, мы вместе улаживаем все конфликты, поддерживаем друг друга, мотивируем. Безумно благодарна этим котяткам за то, что поддерживают меня, где-то слушаются, и в целом - любят. Я чувствую это.
Учителя. Что не преподаватель, то персонаж! Даже наш 75-летний препод по рисунку тот ещё кролик-энерджайзер, любимый черепашка, маэстро уплотнения! Нам с ним безумно повезло! Но больше всего нам повезло с нашей любимой и ненаглядной мамой-кошкой, которую мы, такие плохие котятки, часто подводим и расстраиваем, но дико любим и дорожим! Потому что хоть она ещё и молода, но мы знаем какой она сильный преподаватель, просто мы такие бездари и лентяи.
Конечно, я многому за этот год научилась! Даже не знаю, но если кому то (ну вдруг!) интересно, я могу выложить фотки с просмотра

...делюсь с вами фоточками из наших учебных будней. Не все фото мои, надеюсь, меня не побьют за это