- Да она еще жива! – доктор откинул с лица девушки слипшуюся от крови прядь. Черты её правильного, утончённого лица показались ему смутно знакомыми.
- Это же Элизабет Уолсингем! – голос медсестры за его плечом прозвучал взволнованно, и Карвилл осознал, что Мелоди права.
«Черт! Девчонка фактически труп. Теперь всю оставшуюся жизнь про меня будут говорить, что это тот самый доктор, который не смог спасти дочку короля. Карьере конец!», - на лбу доктора Карвилла выступил холодный пот.
- Реанимируем, Мелоди! Готовьте пять кубиков фортрала внутривенно и аппарат искусственной вентиляции легких.
Карета скорой помощи, бросая на обочины дороги красно-синие отблески маячков, под истошное завывание сирены понеслась в направлении центральной больницы.


«Мы ведём репортаж из центральной клинической больницы имени Саймона Лимпехта. Сюда несколько часов назад в крайне тяжёлом состоянии была доставлена Элизабет Уолсингем, дочь Его Величества, короля Дерека Уолсингема. Любимица всех слоёв общества, красивая и яркая принцесса нашла путь в сердце каждого жителя нашей страны. Вся королевская семья сейчас находится у постели Элизабет. Выразим же свое сочувствие нашему любимому монарху и поддержим его дочь своими искренними, неустанными молитвами!», - звучал голос ведущей программы новостей на телевидении. Тонкий палец дрогнул на кнопке пульта, и экран погас. Кэндис порывисто поднялась из кресла, нервным движением достала из шкафа графин коньяка. Горлышко несколько раз зазвенело, столкнувшись с краем стакана. Янтарная жидкость покрыла дно на толщину двух пальцев, и женщина залпом проглотила её.
Когда Кэндис ставила стакан на место, ей удалось унять дрожь в руках. Все её последующие движения были точными и быстрыми. Вынув из потайного ящика стола несколько пачек дарлингонских фунтов, женщина сунула их в сумку, следом отправились тощая стопка документов и небольшой пистолет. Кэндис надела поверх чёрного свитерка, мягко облегающего её стройную фигуру, куртку цвета хаки, пробежав по комнате внимательным взглядом. Она решительно шагнула за порог и закрыла дверь, дважды провернув ключ в замочной скважине.

Золотистые лучи утреннего солнца играли на белоснежных стенах больничной палаты. Строгую обстановку нарушали букеты свежих роз, расставленных возле окна. Надоедливая пчела ползла по стеклу, не в силах добраться до источающих нежный аромат бутонов.
Дерек Уолсингем задумчиво смотрел на мерно попискивающие приборы, светящиеся линии на экранах которых рисовали затейливые зигзаги. Король перевёл взгляд на жену, ее холодное лицо практически не выражало эмоций.

Клэр идеально выполняла все требования придворного этикета, вот и всю последнюю неделю она совершенно играла под прицелами телеобъективов свою роль заботливой мачехи. Однако сейчас на её лице отражались только скука и безразличие... Дерек никогда не испытывал духовной близости к своей супруге. Их брак носил скорее официальный характер, заставляя заводить бесконечные интрижки на стороне. Вот и сейчас при взгляде на неё в сердце монарха шевельнулось неприязненное отчуждение, накопившееся за годы совместной жизни.
Дэвид, в отличие от матери, напротив, излучал неподдельное эмоциональное переживание. Глаза отца подернула тёплая нежность, он любил сына, как никогда и никого уже не будет любить на этом свете. Жизнь короля, полная ограничений и условностей, была насыщена лицемерием, фальшивой имитацией чувств и отношений. Лишь однажды испытал он в жизни любовь, искреннюю привязанность. Восемнадцать лет назад он встретил мать той, что сейчас безнадёжно борется за право жить.
«Забавно, - подумал Дерек, - сейчас в моём сердце главная забота – сын от этой холодной женщины – королевы, а плод единственной любви не будит в нём и толики подобных волнений». Его взгляд скользнул по бледному лицу Элизабет. Он забрал её к себе, следуя настоятельным советам придворных пиар технологов, по сути, использовал её. Вероятно, причина была в том, что сына и будущего наследника он растил с младенчества, наблюдал его первые шаги. Дочка же, оказавшись во дворце, была предоставлена заботам слуг. Дерек толком так и не узнал её. Заглядывая в глубины своей души, он обнаружил там тень раскаяния и сожаления о том, что не стал для девочки настоящим отцом.
Ладони Дэвида не выпускали тонкую ручку сестры вот уже более получаса. Он неподвижно сидел возле её кровати, не спуская напряжённого взгляда с белого, бескровного лица Элизабет. Сердце Дерека наполнилось гордостью за сына, пока ещё не тронутого грязными интригами дворцовой жизни.
В палату постучались, а затем на пороге появился профессор Нейлферд. Его лицо старательно изображало глубокую озабоченность и соучастие.
- Ваше Величество, - Нейлферд почтительно склонил седеющую голову. – Мне тяжело говорить вам это, однако надежды на то, что Элизабет придёт в сознание, нет. Аппарат может только какое-то время поддерживать жизнедеятельность тела.
Клэр первая подняла голову, услышав совсем неутешительный приговор доктора. На миг Дереку показалось, что в сердце жены зашевелились жалость и сострадание, но потом он понял – судьба Элизабет не имеет для неё никакого значения. Напротив, решение постоянных проблем с падчерицей уже порядком раздражало женщину.
Король поднялся со стула, рассчитывая поговорить с Нейлфердом наедине, за дверью, но его намерения прервало громкое, негодующее восклицание Дэвида.
- Что? Хотите сказать, что скоро отключите ее от них? – Дэвид яростно указал пальцем на всевозможные провода, подключенные к умирающему телу его сестры. Он резко подскочил с края кровати, и Нейлферд немного попятился назад, остерегаясь немилости принца. – Это вы собираетесь сделать? Лишить мою сестру жизни?
Нейлферд стоял как вкопанный, боясь что-либо произнести. Ему казалось, что все, что бы он ни сказал, окажется лишним, и гнев принца будет для него в таком случае меньшим из зол.
Чувства Дэвида кипели внутри него от невозможности все исправить. Он смотрел на Нейлферда, ища в его глазах надежду. Но ее там не было, и теперь она постепенно угасала и в его сердце. Ярость, которая так не шла его мягким чертам лица, вскоре покинула Дэвида, оставив в его взгляде лишь холодность и горечь.
На крик в палату прибежали шкафообразные охранники, будучи наготове вытащить пистолеты из кобур. Но увидев виновника шума, они застыли на месте.
- Но, ваше высочество, боюсь, у нас нет другого выхода, - боязливо произнёс профессор, со страхом смотря на принца.
- Выход есть всегда! – снова закричал Дэвид, едва не бросившись на доктора с кулаками. Он весь трясся от злости и ощущения безысходности. Охранники сделали пару шагов, но король поднял руку, подавая знак, чтобы те не трогали его сына. – Вы просто не хотите ей помогать, признайте это!
- Дэвид, успокойся, - с холодным спокойствием произнесла Клэр, кладя ладонь на плечо сына. – Тебе лучше побыть одному, дорогой.

Он разочарованно посмотрел на мать, скидывая её руку со своего плеча, а затем резко развернулся и стремительно вышел из палаты, доставая из кармана новую пачку сигарет. Клэр бросила одобрительный взгляд на мужа, будто говоря «ты знаешь, что делать», и последовала за сыном, оставляя короля наедине с профессором Нейлфердом.
Минуту в палате стояла тишина, нарушаемая лишь только писком приборов и тихим дыханием Элизабет. Дерек с мимолётным раскаянием взглянул на дочь, но вскоре это чувство покинуло его душу, оставляя лишь только ледяную расчётливость и малодушие. Он сухо улыбнулся доктору, хлопнув мужчину по плечу:
- Ты знаешь, как поступить. Моя подпись необходима?
Нейлферд нервно сглотнул, радуясь, что избежал гнева правителя, а затем взволнованно ответил:
- Да, Ваше Величество. Позвольте, я вас отведу.
Они покинули опустевшую палату, оставляя Элизабет наедине с вынесенным ей приговором.