Я внимательно выслушала его и не нашла ничего, что могло бы мне угрожать. Он поёрзал на стуле, на котором сидел и более тихим голосом произнёс:
- Эмили, мне нужно серьёзно с вами поговорить. Я чувствую что-то неладное со своим сыном.
Я пристально посмотрела в глаза этого уставшего человека, и поняла, что он не собирается сделать мне что-то плохое. Не было злости на его лице, только изнеможение, тоска и что-то ещё, что я не смогла понять.
Я кивнула, дав понять, что готова поговорить с ним об этом.
- Прошу вас, расскажите, что случилось в тот день.
Он был необычайно мягок и учтив, но я поняла, что служит тому причиной. В моих руках была судьба его единственного сына, а, возможно, и дочери. Я могла растоптать их, а могла спасти.
- Хорошо, - быстро сказала я. – Я готова вам помочь.
- Я буду бесконечно вам благодарен, - сказал Джейсон, слегка наклонив голову. – Вдобавок к тому обещанию помощи я прибавлю ещё одно. Вам ведь негде жить?
Я неуверенно кивнула.
- Я дам вам дом. Правда, я, Эмили, не имею права дать вам приличное жильё. Так что рассчитывать на что-то более лучшее не приходится.
О, я не смела желать другого дома, но просто задохнулась, поражённая его щедростью. И тут же обожжённая кожа отозвалась резкой болью.
- Лежите спокойно, - ласково посоветовал мистер Джейсон, касаясь моей холодной ладони. – А теперь, прошу вас, расскажите всё.
И я повиновалась, объяснив ему всю правду. Иногда я запиналась, иногда мои руки предательски дрожали, но я рассказала всё безо лжи и прикрас.
Мужчина протяжно вздохнул, обхватив голову руками. На миг мне стало жалко его, но потом я вернулась в своё обычное равнодушное состояние.
- Мне очень жаль, что вам пришлось это пережить. Я извиняюсь за своего сына, и к своему превеликому стыду признаюсь, что ничего другого от него и не ожидал. Лоуренс рос избалованным ребёнком, привыкшим к исполнению всех его прихотей. Единственное, что его на самом деле интересовало, – это Бетти, которой он пытался привить тот же характер. К счастью, у девочки оказался упрямый нрав, и она не слушает брата до сих пор. Я не знаю, что смогу исправить, но попытаюсь помочь вашей подруге.
Я слушала эти слова с отвращением, которое рождал у меня Лоуренс Джейсон. Первое впечатление о нём у меня сложилось негативное, но то что я узнала потом… я просто ненавижу его. Видимо, не в отца он пошёл. Этот человек у меня вызывает симпатию.
Но при последних словах я была просто удивлена. Он готов помочь Даре. Я не ослышалась.
- Спасибо, - пробормотала я, глядя на Джейсона, и его губы тронула едва заметная улыбка.
- Тогда вот два моих… - запнулась я. Желания? Прихоти? Требования?.. – я прошу вас о двух вещах – помощь Даре Саймон и дом для моей семьи. Больше я постараюсь вас не тревожить.
- Выздоравливайте, - кивнул мне мистер Джейсон, вставая со стула и открывая дверь.
Комната погрузилась в тишину, оставленную мне для размышлений об этом удивительном поступке.
Всё это случилось где-то в декабре, сейчас уже апрель. Меня выписали из больницы, и тут же провели в мой новый дом.
Конечно, мистер Джейсон приуменьшил достоинства дома. Для богатых, возможно, он бы и показался бедной лачугой, но для меня, привыкшей к такой жизни, улучшения были очевидны.
Сам дом был немного больше, чем предыдущий, покрытый розово-коричневой штукатуркой. Количество комнат не было изменено, но они стали больше, за исключением моей спальни.
Красивые обои в полосочку, мягкий плюшевый коврик под ногами, удобная кровать с большим облаком-подушкой сразу же очаровали меня, и я заявила, что не буду жить где-то, кроме этой комнаты. Папа улыбнулся и сразу согласился.



Лицо мамы изменилось до неузнаваемости, но хуже было то, что произошедшее нанесло отпечаток на её душу. Она стала тихой, замкнутой и нервной. Почти не говорит, только молча сидит и смотрит в окно. А я из-за этого чувствую себя ещё более виноватой. Ведь это я довела её до такого состояния своими выходками, хотя позже оказалась, что ничего страшного и не было. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь простить это себе.
Я, наконец, пошла в школу.
Никаких косых взглядов не было, так, парочка одноклассников справилась о моём здоровье. Я улыбнулась и сказала, что всё хорошо.
Ничего не изменилось, только, кажется, учителя стали немного добрее – «девочка ведь такое пережила». Да, я прекрасно знала о сплетнях, постоянных перешептываниях, но ведь они не говорили ничего плохого, правда?
Когда наступила зима, и это действительно была она – я имею в виду, шёл снег, а не дождь – я каждый день отправлялась в лес. Свежий морозный воздух, парочка старых лыж – что может быть прекрасней?..
И вот, в один из таких дней я как обычно каталась на лыжах, попутно кидая птичкам семена – им же нужно чем-то питаться? И когда прозвучал незнакомый голос, от неожиданности я поскользнулась и упала.
- Эй, Снегурочка!
Я злобно покосилась на обладателя голоса. Это был высокий парень лет восемнадцати-двадцати, с чёрными волосами и глазами цвета расплавленного золота.
- Какого чёрта? – прошипела я, пристально глядя на него. - Из-за тебя я упала!
- Извини, красавица, - усмехнулся он. – Просто ты единственная, кого я увидел в лесу сегодня. Что ты здесь делаешь? Меня, кстати, зовут Джаред.



- Эмили, - сказала я, решив, что ничего не случится, если я с ним поболтаю. – Я подкармливаю птиц.
- Ты давно здесь живёшь? – спросил Джаред, подавая мне руку, чтобы помочь встать.
- В этом районе? Нет, я жила неподалёку, пока мой дом не сгорел, - кисло призналась я.
- Сгорел? Ничего себе, извини. А я приехал сюда не так давно, после обучения. Раньше я жил в Райдмоншире, это на западе Дарлингонии.
- Я здесь с рождения. Моя мама с юга, - я решила ограничиться этим. В конце концов, я впервые вижу этого человека, и распространятся о своей семье не нужно.
- Моя семья погибла во время «сухого мора», - спокойно сказал Джаред, и у меня вытянулось лицо. Погибла семья? И он так беспечно об этом говорит?
Кажется, все эти эмоции отразились у меня на лице, и парень добавил:
- Что ж, думаю, на небе им лучше, чем здесь. Если я буду очень переживать, им бы это не понравилось. Если я не могу ничего изменить, зачем тратить время на то, что они бы не оценили, если я могу действовать для устройства своей жизни?
После этих слов я поняла, что он больше не незнакомец для меня.
Мы каждый день встречались в лесу втайне ото всех, болтали о разной чепухе и о нас. Я столько узнала о нём, а когда рассказывала о своей жизни, понимала, что так лучше вижу себя саму.
Джареду оказалось девятнадцать лет, а когда он потерял семью, ему едва исполнилось семнадцать. Но парень продолжал ходить в школу, вкалывать на каменоломне, чтобы хоть как-то прокормиться. Сейчас он устроился работать на лесопилку – туда же, где трудится мой отец. Джаред оказался очень приятным молодым человеком, с прекрасным чувством юмора и неподдельной добротой. Если мне требовалась помощь, он с радостью объяснял мне уроки, чинил какие-то безделушки.
Я заметила, что он может подолгу меня рассматривать, вглядываясь мне в глаза, но когда я поднимала голову, Джаред не отводил взгляда. Так я поняла, что, кажется, нравлюсь ему.
Я не могу сказать, что чувствовала настоящую любовь по отношению к нему – да, он симпатичный, да, у него прекрасный характер, но нет никаких бабочек в животе, мурашек по коже и других «милых» вещей. Или я просто плохо разбираюсь в любви?..
Так продолжалось до марта, пока в один день не случилось вот что.
Мы, как обычно, говорили, но в один момент Джаред положил одну руку мне на плечо, а другую на талию, мягко прижимая меня к себе. Я посмотрела в его золотистые глаза, и почувствовала, будто тону в них, словно в глубоком озере.
- Эмили, - тихо сказал он, - чего уж скрывать, я люблю тебя. Мне интересно с тобой общаться, ты понимаешь меня как никто другой. Я стараюсь быть для тебя хорошим другом, но понимаешь, это причиняет мне боль. Я не могу понять, как ты ко мне относишься.
- Джаред, - ошарашенно произнесла я, теряясь. Я совершенно не знала, что ответить на это неожиданное признание.
- Я бы хотел, чтобы ты стала моей женой, - прямо сказал он, сжимая мою руку.
- Я еще не планировала это, - я резко вырвала свою ладонь из его, и Джаред сглотнул. – Да, ты нравишься мне, но я не хочу делать такие решения так рано. Пойми меня. Простой симпатии недостаточно для свадьбы. Мы еще слишком молоды, чтобы нормально обеспечить нашу семью.
Я прочитала по его глазам, что Джаред воспринимает мои слова как пустые отговорки. И тогда я решилась на отчаянный шаг.
- Моя мама… я не могу её бросить. Она для меня важнее, чем мои глупые детские чувства. Не думаю, что мы сможем построить хорошую семью.
И с этими словами я вскочила и понеслась по заснеженным холмам, прочь от нашего обычного места встречи.
Не успела я пробежать и десяти метров, как чьи-то крепкие руки схватили меня за плечи.
- Подожди, выслушай меня!
Эти слова вырвались у Джареда, словно мольба. Он на самом деле полюбил меня!
Я остановилась, и он одним резким движением повернул меня лицом к себе.
- Я ничего для тебя не значу, да, Эмили? Неужели всё, что я для тебя делал, для тебя воспринимается как должное? Нет? Так какого чёрта ты относишься так ко мне!
Я молча смотрела на него, не проронив ни слова. В его глазах плескалось мрачное разочарование, и на миг я испугалась.
- Джаред, нам нужно подождать. Я не думаю, что стоит совершать такие опрометчивые решения. Вдруг ты полюбишь другую девушку?
И тут он поцеловал меня.


Мягкие, нежные губы Джареда коснулись моих, и на миг я буквально растаяла в его объятиях, но потом опомнилась и вырвалась из его рук. Ладонь промелькнула в воздухе – и влепила ему крепкую пощёчину.
Он тут же схватился за скулу, а когда убрал пальцы, я заметила ярко-красный след на его щеке.
- Никогда больше не подходи ко мне, - прошипела я, поправляя свою юбку. Джаред выглядел таким растерянным, таким расстроенным, что я даже почувствовала угрызения совести. Отогнав их, я быстрым шагом направилась к дому.
На этот раз он не стал меня догонять.
Спустя пару дней я присутствовала на его казни.
Всех жителей нашего поселения созвали на Главную площадь. Папа осторожно вёл маму, потому что из-за ожога у неё не открывался один глаз.
Сначала я пребывала в растерянности, не понимая, в чём дело, но когда увидела на деревянном помосте Джареда, моё сердце ёкнуло.
Молодая светловолосая девушка в светло-голубом медицинском халате, держа в руках шприц, стояла рядом с ним.
Но неподалёку я увидела ещё одну личность.
В ней я узнала Дару.
С поры посещения мистера Джейсона о ней не было никаких сведений, да и, честно говоря, я забыла про неё. Но теперь, увидев её, я схватилась ладонями за лицо.
- Эмили, что такое? – взволнованно спросил папа, но я не отвечала.
Ещё на помосте стоял сам мистер Джейсон, подняв руку, он просил тишины у гудящей толпы.
- Тише, дайте мне слово, - попросил он, и люди несколько стихли. – Произошло некоторое недоразумение в случае с мисс Саймон. Мой сын ошибся, и поэтому эту девушку отпустили. Полли Кармеан совершила суицид.
Я ошарашенно уставилась на него, мистер Джейсон, в свою очередь, внимательно посмотрел на меня.
- Теперь позвольте продолжить. Этот молодой человек, - Джейсон перевёл взгляд на Джареда, трепещущего от ненависти, - совершил поступок, который нельзя назвать безнаказанным. Его застал за попыткой воровства драгоценностей один из моих старых знакомых, и между ними завязалась драка, в результате которой мой товарищ погиб. Так что я настаиваю на его казни.
Толпа застыла в изумлении, ни проронив ни слова. У меня затряслись руки – я ведь могла его спасти, если бы согласилась выйти за него замуж!



Девушка в медицинском халате приблизилась к Джареду, закованному в кандалы, я одним быстрым точным движением вонзила шприц ему в сердце.
Что было дальше, не знаю, потому что я закрыла глаза, а когда моя голова резко закружилась, я в слабости опустилась вниз, на землю.
Мне было всё равно. Я не ходила в школу, не говорила. Просто сидела на кровати в своей комнате и плакала.
Когда к нам домой пришли «сборщики» и спросили у отца, почему я не посещаю учебные занятия, он ответил, что я «в слабом психическом состоянии» и что я не могу посещать школу. Конечно, я бы обиделась, если бы от этого не зависела моя жизнь.
Так прошло две недели, и, когда наступил апрель, я оправилась от потрясения и вышла в школу. Только теперь от меня все шарахались, будто я могу передать им своё «тяжёлое состояние», будто болезнь.
Дара не ходила в школу, и это показалось мне странным. В какие игры играет Джейсон?
Дома у нас закончилась еда – и в день я съедала, может быть, одну картофелину. Иногда приходилось выкапывать замёрзшие корешки из земли, и питаться ими.
Хорошая жизнь, которая, как казалось, наступила после посещения Джейсона меня в больнице, испарилась без следа. Она медленно уносилась в небытие, словно дрожащая струйка дыма сигареты. То крохотное наслаждение, которая она подарила, осталось только в тусклых, полузабытых воспоминаниях.
Но вот, в прекрасный весенний день, когда наступила относительно тёплая погода, у нас в школе, как обычно, было открытие особенного фестиваля. В нём участвовала вся деревня, и даже богачи, хотя, мне казалось, в прошлом году народу было немного больше.
Я участвовала в одном из номеров, где танцевала глупый, но очень красивый танец, как мне казалось. Почему глупый? Веселье казалось мне самым идиотским, что можно только представить, когда ты голодаешь и едва не валишься в обморок. Все девушки, участвовавшие в этом, были одеты в лёгкие красивые платьица. Их шила моя мама, несмотря на ухудшающееся зрение, потому что ей нужно было чем-то заняться в одиночестве. Она редко говорила со мной, в основном с папой, но можно её понять.
Я выступала в последний день, когда у нас школе организовали банкет для богатых. Когда мы с другими девушками выходили на сцену, я заметила в мягких бархатных креслах, принесённых сюда специально для богачей, Лоуренса. Его пристальный взгляд, направленный на меня, и ехидная ухмылка заставили меня вздрогнуть.
Маленькая девочка, дочка одного из председателей какого-то объединения (одним словом, наследница «престола») сидела за фортепиано в углу сцены, и когда раздались первые ноты мелодии, я поняла, насколько же талантлива исполнительница. Мягкие переливы, переходы делали мотив невероятно нежным и мечтательным.
Я была настолько впечатлена, что едва не забыла про танец. Но потом, когда мелодия на миг застыла, все девушки начали двигаться.
Я плыла по сцене, забыв про все свои горестные мысли. Все мои тело и душа слились в этом танце. Я забыла про всех людей, что были там, забыла, что на мне простенькое платье, а не безумно красивый шёлковый наряд. Я всего лишь невесомо порхала, делая легчайшие взмахи руками, кружась в полёте мотылька.[/size]